Ёру Сумино - Хочу съесть твою поджелудочную

Я бы предпочёл, чтобы в «Книге жизни с болезнью» не фигурировало моё имя. Причина проста: не хотелось лишних расспросов и нападок со стороны её родителей и друзей. Во время дежурства по библиотеке она сказала, что упомянет в книге «множество разных людей», и я подал официальную просьбу о неразглашении. Ответ гласил: «Моя книга, что хочу, то и пишу». Что ж, её право. Я отстал. Она добавила: «Отказ меня только заводит». И я решил заранее смириться со всеми неприятностями, что свалятся на меня после смерти одноклассницы.

Таким образом, она вполне могла вписать моё имя в «Книгу жизни с болезнью» — по меньшей мере в связи с походом за жареным мясом или за сладостями, однако в следующие за посещением «Десертного рая» два дня моё появление в её заметках представлялось невозможным.

Потому что за это время в школе мы с ней не обмолвились ни единым словом. Дело привычное: наши с ней стили поведения в классе всегда различались, а дни, сдобренные жареным мясом или сладостями, следовало назвать отклонением от нормы.

Я приходил в школу, сдавал экзамены и молча шёл домой. Не раз ловил на себе взгляды подруги Сакуры или кого-нибудь ещё из её группы, но твёрдо решил, что мне незачем удостаивать их вниманием.

Два дня прошли без особых происшествий. Если уж выискивать, могу назвать лишь две мелочи. Во-первых, когда я тихо подметал коридор, со мной заговорил одноклассник, который обычно в мою сторону даже не смотрел:

— Эй, [ неприметный одноклассник ], ты встречаешься с Ямаути?

Его довольно грубая манера речи подействовала на меня в своём роде освежающе. Я заподозрил, что Сакура ему симпатична и потому он, по недоразумению, на меня злится, но по его поведению заключил, что это не так. Лицо не выражало ни тени огорчения. Просто свой в доску парень, снедаемый любопытством.

— Категорическое «нет».

— Правда? Но на свидание-то ходил?

— Просто поели вместе. Так сложилось.

— Да ну?

— А почему это тебя волнует?

— М?.. Погоди-ка, ты решил, что я влюблён в Ямаути? Ясен пень, нет! Мне более женственные девушки нравятся, — охотно разоткровенничался он, хотя его никто не просил. Но в одном мы с ним сошлись: Сакуру не назовёшь женственной. — Ну ладно, значит, вы не встречаетесь. А то весь класс на ушах стоит!

— Они ошибаются, так что мне всё равно.

— Молоток! Жвачку будешь?

— Не буду. Совок подержишь?

— Сделаем!

Я ожидал отказа — парень всегда увиливал от уборки, но, к моему удивлению, он послушно взялся за совок. Возможно, он просто не усвоил само понятие «время уборки» и, если ему всё растолковать, поработает на совесть.

Больше он с расспросами не возникал. Так выглядело первое отклонение от нормы за два дня.

Если разговор с одноклассником не назовёшь ни хорошим, ни плохим, то второе отклонение, при всей своей пустяковости, меня немного расстроило: пропала вложенная между страницами книги закладка.

К счастью, я запомнил, где остановился. Но вот закладка, сделанная из тонкого пластика, была не из тех, что раздают бесплатно в книжных магазинах. Я купил её в одном музее. Не знаю, когда она выпала, и в конечном счёте винить мог только свою невнимательность, и всё же я, чего давно не случалось, загрустил.

Таким образом, несмотря на ерундовое происшествие и печальное происшествие, оба дня прошли для меня как обычно. Под «обычным» я подразумеваю тишину и покой — иначе говоря, мне не пришлось таскаться за умирающей девушкой.

Прологом к краху моей спокойной жизни стал вечер среды. Пока я наслаждался окончанием очередного «всегдашнего» дня, мне пришло письмо.

Пожалуй, я потому не заметил назревающую аномалию, что, безотносительно своих желаний, являлся участником событий. Как в романах — лишь читатель знает, с какой сцены начинается первая глава. Персонажи не знают ничего.

Письмо было следующим:

«Поздравляю с завершением экзаменов! С завтрашнего дня отдыхаем (улыбающаяся рожица)! Спрошу в лоб: ты свободен? Всё равно ведь заняться нечем, правда? Я хочу сгонять куда-нибудь подальше на электричке (пальцы буквой V)! Куда бы ты хотел съездить?»

Не очень-то приятно, когда тобой распоряжаются, но насчёт «заняться нечем» она попала в точку, причины отказаться не нашлось, и я ответил:

«Поехали туда, где ты хочешь побывать, пока не умерла».

И, разумеется, сам сунул голову в петлю. Следовало бы догадаться, чем всё кончится, если передать право решения ей.

Затем она прислала письмо с местом и временем встречи. Местом стала одна из крупнейших железнодорожных станций в нашей префектуре, время — неожиданно раннее, но я списал это на её причуды и решил лишний раз не беспокоиться.