Сьюзен Виггз - Книжный магазин «Бюро находок» [litres]

Дороти помахала женщине.

– Привет, мам, – бросила она.

Натали мгновенно изменилась в лице. Это великолепное внеземное существо было матерью Дороти? Бывшей Пича? Что…?

Она положила яркий сверток на прилавок. – Думаю, Дороти выбрала как раз то, что нужно для дня рождения подруги.

– Здорово. Вы обе хорошо поработали, – сказала женщина, протягивая свою платиновую карту.

Регина. Пич упоминал это имя.

– Спасибо за помощь. – Она оглядела магазин, оценивая уютные места для чтения, кошку, свернувшуюся калачиком перед электрическим камином. – Теперь я понимаю, почему Дороти нравится это место.

– Спасибо, – сказала Натали. Пока она принимала оплату, в ее голове пронеслась мысль о том, что Пич был женат на этом великолепном создании.

А теперь – нет.

Но все это ее не касалось.

Натали с заботливой улыбкой протянула открытку и подарок.

– Повеселись на вечеринке, – пожелала она Дороти.

– Я постараюсь.

– «Переоцененный» – это очень хорошая рифма к слову «сложный», – сказала Сьюзи Пичу. Она сидела за студийным пианино, положив ноты на пюпитр.

– Да, но все пишут песни со словом « сложно» ?

– Потому что все любят песни о сложных отношениях.

Он подумывал позвонить Натали, но так и не решился. Наверное, она занята своим больным дедушкой. А может быть, ее занимает некий известный писатель.

– Говори за себя, – возразил он Сьюзи. – Я не люблю сложных женщин.

– Или просто женщин , – ответила Сьюзи, хмуро глядя на страницы. Сегодня работа над текстами затягивалась. Иногда писать удавалось как по маслу. А иногда это было подобно прохождению камня в почках.

– С чего ты взяла?

– Серьезно, если ты ищешь простых отношений, заведи собаку.

– Хорошая идея. Дороти понравится. – Его дочь была еще одной сложной женщиной, которую он обожал всей душой. Ее вырвавшееся признание – « Я ненавижу развод моих родителей» – все еще преследовало Пича, как затянувшееся эхо. Делать Дороти счастливой каждый день – вот самая главная цель его жизни. Он мог дать ей крышу над головой, научить петь, отвести на осмотр к врачу, купить ей обувь и книги, слушать каждое ее слово. Но он не мог дать ей то, чего ей не хватало больше всего, – ее родную семью.

Несмотря на то, что он старался жить рядом и участвовать во всех аспектах воспитания, его маленькая девочка знала, что ее мир никогда не будет прежним. Она несла в себе печаль, невысказанную тоску по ним троим, по тому, что они никогда не смогут быть вместе, в доме, полном любви.

Они с Региной пытались окружить дочь любовью и заботой. Но жизнь – это извилистая дорога, полная крутых поворотов, на которой часто появляются трещины. Сначала они незаметны и прячутся глубоко в фундаменте. А потом повреждения становятся такими большими, что их невозможно восстановить.

Недовольство Регины скрывалось за маской честолюбия – желать большего, стремиться к большему, достигать большего. Он целыми днями торчал на работе. К тому времени, когда они оба отвлеклись от своих забот, между ними оказалась пропасть, слишком широкая и глубокая, чтобы ее пересечь. В конце концов они оба согласились, что их браку пришел конец.

Но Дороти… в этом вопросе у ребенка не было права голоса. В ее мире случилось землетрясение. И осколки, оставшиеся от него, никогда больше не могли собраться воедино.

Пич не могла ей дать то, что она хотела. А единственное, чего он хотел… сложно.

– Какой породы? – спросила Сьюзи.

– Прости, что? – Он потерял нить разговора.

– Какой породы собака?

– Наверное, из приюта. Не слишком большая. Никакого эмоционального багажа.

Она рассмеялась.

– Так ты имеешь в виду щенка?

– Щенок – это чистый лист.

– Щенок – это большая работа. Ты когда-нибудь растил щенка с нуля?

– Вообще-то, да. Когда был ребенком, чуть старше Дороти, у кого-то на стоянке «Пабликса» появился выводок щенков, и я принес одного домой. Получил нагоняй от родителей, но мы с сестрой убедили их оставить щенка. Его звали Бастер.

Мать Пича наняла профессионального дрессировщика. А отец пригласил подрядчика, чтобы построить в их поместье Бакхед собачий домик и загон.

Мужчина вспомнил, что до того, как все рухнуло, его детство было полетом на ковре-самолете сквозь блаженное неведение. Он вырос, не подозревая, что его отец – вор, а мать знаток махинаций из Младшей лиги. Ни он, ни Джунбаг не знали, что вся их семейная жизнь построена на мошенничестве и обмане. Каждую ночь он ложился спать со своей собакой в доме, который казался крепостью.