Сьюзен Виггз - Книжный магазин «Бюро находок» [litres]

Только сейчас она поняла, как была занята мама, ухаживая за дедом. Теперь Натали придется взять на себя заботу о нем. Он уверял, что может о себе позаботиться, но она в это не верила.

В свете окна ее дедушка напоминал классического старика с картинки. Высокий и величественный, даже красивый в сшитом на заказ костюме и накрахмаленной белой рубашке, которую она выгладила прошлым вечером. Она знала, ему бы хотелось хорошо выглядеть на поминальной службе. Он беспомощно тянул себя за галстук.

– Помоги мне с этим, Блайз. Я не могу… Не знаю, как… – Его слова растворились в облаке смущения.

– Давай я помогу, – встав перед ним, она завязала галстук виндзорским узлом, которому дед сам научил ее несколько лет назад. Шелковый галстук – винтажный «Гермес» с блестящим принтом в виде солнечных часов. Натали представила, как мама нашла его в комиссионке, у нее был талант находить модные вещи по низким ценам.

– Это я, Натали, – сказала она хриплым от рыдания голосом. – Натали. Твоя внучка. – Казалось странным и ужасным представляться человеку, который когда-то знал тебя лучше тебя самой.

– Конечно, – согласился он. – Ты похожа на свою мать, а иногда мне кажется, что ты даже красивее. И моя прелестная дочь первая бы согласилась со мной.

– Сегодня поминальная служба по ней, – напомнила она ему, аккуратно завязывая галстук. Спустя неделю после катастрофы Натали все еще не могла осознать этот факт. Ей казалось, что она плывет сквозь туман горя и вины и просто пытается не утонуть. – У входа ждет машина.

– Машина…?

– Поминальная служба, – повторила она. – Вот почему мы все так одеты.

Он коснулся галстука и посмотрел на нее пустым взглядом.

– Мама умерла, дедуля. Я приехала сразу, как узнала, и пробыла здесь целую неделю. – Получив обескураживающее известие от авиакомпании Рика, Натали ощутила непреодолимое желание убежать, сесть в машину, поехать прямиком в город, чтобы быть рядом с дедом. Она едва помнила дорогу, но продолжала переживать момент, в котором она рассказала ему о случившемся. Когда она вошла, его лицо просияло, она позволила ему несколько драгоценных секунд порадоваться приезду внучки, как он делал всегда с тех пор, как она переехала.

Затем она произнесла слова, которые показались нереальными.

– Мама погибла в авиакатастрофе.

Дедушка ничего не понимал, так же, как и Натали. Блайз не могла умереть. Как она могла уйти? Как ее могли украсть из этого мира?

Натали пришлось несколько раз объяснять ему прежде, чем он осознал происходящие и погрузился в глубокий ужас. Раскол – землетрясение. Огромный непреодолимый излом. Она слышала, как его бедное сердце разбивалось вдребезги.

Они плакали вместе, разрываемые на части общим горем. Спустя неделю она все еще ощущала эмоциональное опустошение.

Его проблемы с памятью усугубляли и без того ужасную ситуацию. Он начал терять себя по частям – кратковременную память, координацию движений, рациональное мышление. Доктор обозначил его диагноз как слабоумие на ранней стадии. Это означало, что оно будет прогрессировать. Будут прогрессировать потеря кратковременной памяти, заторможенность, галлюцинации. Мама Натали рассказывала, что иногда дедуля пугается и бывает в замешательстве, но в следующий раз кажется таким же, как прежде. После перелома бедра он похудел, страдал от головных болей, тремора и переутомления, которого доктор не мог объяснить.

Натали не была готова к тому, что будет так сложно. Каждый раз, когда он забывал, что его дочь погибла, ей приходилось напоминать ему об этом, что вновь оборачивалось для него ужасом. Неужели он снова и снова чувствовал ту же волну шока и горя? Неужели он заново ощущал эту боль? Больно было все время, но ничто не могло сравниться с первым ошеломляющим ударом от услышанных известий.

Он вздохнул. Его лицо не изменилось. Он не сделал ни одного движения. Но его темные глаза отражали такую невыразимую грусть, что Натали передернуло от боли.

– Я знаю, – прошептала она, взяв его за руку и проводив до двери. – Больно все время. Каждое мгновение.

– Да, – он сказал. – Боль – отражение того, как сильно мы любили ее.

– Ты всегда все мог выразить словами.

– Блайз считала, что это наследственное. Она читала дневники Коллин.

– Коллин? Ты имеешь в виду свою родственницу, которая умерла во время землетрясения?

– Бабушку, которую я не знал. Моему дорогому папе было всего шесть лет, когда он потерял ее и оказался в сиротском приюте. Он редко говорил об этом, но, я убежден, это преследовало его всю жизнь.