Питер Хеджес - Что гложет Гилберта Грейпа?

— Это, — говорю, — условный знак.

Мы бросаемся наверх за оставшимися стройматериалами.

За три ходки перетаскиваем их в подвал. Когда мы с Такером вылетаем из дома, Эми вырубает Элвиса. Садимся каждый в свой грузовичок. Эми стоит на пороге, поднимая кверху большие пальцы, но вдруг резко разворачивается. Не иначе как мама спустила воду.

Мчимся по улице. Сворачиваем налево по Вайн, оставляем позади методистскую церковь. И что я вижу: Эллен тащит Арни за ноги. Пришлось сбросить скорость. Наш слабоумный лежит на земле и цепляется за пучки жухлой травы, чтобы не дать Эллен разогнаться. Она хватает его за волосы и со всей силы дергает. Я ударяю по тормозам, соскакиваю с подножки:

— Не смей! Не смей!

Она отпускает его волосню, отбрасывает с лица свою челку и лыбится — мол, что я такого сделала?

— Стерва мелкая, — кричу ей, перебегая через дорогу.

Арни свернулся клубком. Эллен — в слезы.

— А что прикажешь делать? Он домой не идет! Я все перепробовала. Конфеты! Уговоры! Ласки ниже пояса! Его домой калачом не заманишь, а у меня… это… у меня же…

— Что «у тебя же»?

— Сам знаешь… у меня дел полно.

— Ты опять его била…

— Кто-то выбросил попкорн, а он его подъедать стал. Грязный, пыльный…

— Если еще хоть раз поднимешь на него руку, я…

Эллен запрокидывает голову, чтобы я уж точно заметил ее слезы.

Как брат и вообще как член семьи, я мирюсь со многим. С моими сестрицами, с матерью, с этим городком. Я выдержу что угодно. Но одного не потерплю ни за что. Кто обидит Арни, тому пощады не будет .

За этого мальца я убить готов.

— На самом деле я его не била.

— Только попробуй драть его за волосы и вообще к нему прикасаться. Клянусь, я тебя выпорю.

— Ну и кто из нас злодей?

Наш даун по-пластунски ползет через луг. Подхожу, ложусь рядом с ним на землю и говорю:

— Мне пора на работу. Но кто-нибудь должен остаться дома, чтобы защищать маму и Эми. И даже Эллен. Ты готов стать их защитником? Охранником? Я на тебя рассчитываю, друг.

Он замер — шевелит мозгами, потом, не глядя на меня, кивает. Поднимается с земли, отдает мне честь и шагает к дому. Эллен молча плетется следом. Да возьми же ты его за руку, приобними, что ли, вертится у меня на языке. Руки так и чешутся запустить в нее камнем, но она оборачивается и одними губами говорит:

— Спасибо.

Они идут домой, не касаясь друг дружки.

Возвращаюсь к своему пикапу и кричу Такеру, который наблюдал за этой сценой:

— И ты все равно хочешь встречаться с этой ведьмой?

— Раньше хотел. Теперь передумал.

Счастье близко.

— Как хорошо. Просветление наступило. Наконец-то ты меня понял.

Кажется, для Такера этот день станет знаковым. Какая неожиданность.

— Хочу, — говорит, — кое-что разъяснить.

Подхожу к его грузовичку. Уже не один год жду разъяснений от этого перца.

— Твоя сестра — без пяти минут «мисс Айова». Сексушка, симпатяшка, пышет здоровьем. Так ведь? Обалденная по всем… этим… как там говорится…

— По всем меркам.

— Во-во.

— Чтоб ты понимал: у меня мерки другие.

— Да знаю я. Слышь, нам… это… обязательно разводить дискуссии на проезжей части?

— Думаю, да. Может, это самый счастливый день в моей жизни.

— Ладно. Так вот, я что хотел тебе сказать. Ездил сегодня на место будущего…

— Да, ты уже рассказывал.

— И видел девчонку. На велике. Гилберт, это с ума свихнуться. Что-то неземное.

— В смысле?

— Да в том смысле, что ты такой девчонки в жизни не видал.

— Ты увидел какую-то девчонку?

— Не «какую-то», Гилберт. А «такую». Высший класс.

— Брюнетка?

— Больше ни слова не скажу.

— Примерно вот такого роста?

Пожимает плечами.

— Хочешь знать, как ее зовут? — И в отчаянии добавляю: — Это подружка моя.

Запрокинув голову, Такер хохочет, как морское чудовище.

— Как же, как же… подружка твоя? — Крякает, хихикает и, визжа резиной, срывается с места.

Я запрыгиваю в пикап. Движок заводится не сразу. Такер давно умчался вперед. Жму на газ, пускаюсь вдогонку.

Возле кафе «Рэмп» замечаю Такеров грузовичок. Втискиваюсь между ним и катафалком, принадлежащим похоронному бюро Макбёрни. Захожу: официантка Беверли принимает заказ у Такера. Видит меня, сверкает фальшивой улыбочкой и направляется к шеф-повару, который по совместительству ее папаша Эрл Рэмп. Беверли никогда ничего не берет на карандаш: у нее феноменальная память. Наверное, по сей день помнит, как я в школе над ней изгалялся. Долговязая была, тощая — мальчишки от таких балдели. А еще на шее у нее темнело вишневого цвета родимое пятно величиной с детскую летающую тарелку. Однажды, когда я учился в четвертом классе, а она в шестом, мне на переменке пришло в голову намочить полотенце и протянуть ей, чтобы стерла эту блямбу. Все тогда ржали, кроме Беверли. Она вообще шуток не понимает.