Питер Хеджес - Что гложет Гилберта Грейпа?

— Я понимаю, на это требуется время. Но дело хотя бы сдвинулось с мертвой точки. Мы хотя бы пытаемся скрасить маме жизнь.

Способны ли опорные балки и доски скрасить маме жизнь — это спорный вопрос. Возможно, установка этой конструкции продлит мамино существование. Но с каких пор «продлить» означает «скрасить»?

Со своим красным ящиком для инструментов Такер буквально на цыпочках крадется к дому. Я кричу через затянутую противомоскитной сеткой дверь:

— Такер, ты по-любому ее не потревожишь!

— Как знать, — шепчет он в ответ.

— Она не проснется! После завтрака ее не добудишься!

Проход через наш участок растягивается на целую вечность. Наконец и Такер, и его инструменты благополучно оказываются в доме.

Оценку состояния пола Такер произвел в минувшую среду. В четверг заказал необходимые материалы, которые мы выкупили в пятницу. В субботу были произведены тщательные замеры и — в мастерской Такерова отца — распиловка. Вчера Такер просверлил в досках отверстия, так что сегодня остается только стянуть всю конструкцию шурупами и болтами. Следовательно, в подвале не придется стучать молотком и вообще шуметь. А мама, следовательно, ни о чем не догадается.

Без промедления взявшись за работу, мы сделали три ходки в подвал; половина материалов уже сложена штабелями на полу. Мы стоим рядом, едва переводя дух и утирая пот. Такер окликает:

— Гилберт?

— Я тут.

Впервые за четыре дня он улыбается:

— Все будет в лучшем виде.

Сдается мне, он никогда еще не был настолько горд. У него даже вырабатывается новый имидж: имидж компетентного специалиста.

— Супер, — отвечаю.

В благословенном молчании он напряженно придумывает очередную тему для разговора. Проверяет одну из досок:

— Деформированная.

— Без разницы.

— Для меня разница есть.

— Сюда никто не будет спускаться. Мы же не показухой занимаемся. Это сугубо функциональный проект.

— Я догадываюсь. Тебе не кажется, что я догадываюсь?

Тыльной стороной ладони чешу нос: от разговоров этого парня невыносимо свербит в ноздрях.

— У меня девиз: лучшим людям — все лучшее. Твоя мать — из числа лучших.

На языке вертится, что моя мать — моржиха. Но вместе этого говорю:

— Давай закругляться: мне к двенадцати на работу.

— Так-так. По больному бьешь?

— В каком смысле?

— Ну как же: у тебя есть работа — у меня нет.

— Еще не хватало. Не имею такой привычки. Просто говорю, что мне сегодня на работу. Поэтому давай поторапливаться.

— У меня в планах — получить нормальную работу.

— Я в курсе.

— Для «Бургер-барна» такой человек, как я, был бы находкой. Хорошо бы туда устроиться помощником управляющего. Должность, авторитет.

Говорю ему:

— Все, завязываем.

В подвале уже мигает свет: наверху Эми щелкает выключателем.

Такер начинает заедаться:

— Что там происходит? Наверху кому-то делать нечего?

В подвале мрак сменяется светом.

— Она проснулась.

— Кто?

— Моржиха.

— Гилберт.

— Перекур.

Ложусь, закрываю глаза.

— Надеюсь, мама не надумает смотреть в окно, иначе она увидит твой грузовик с оставшимися деревяшками.

Такер нервно расхаживает туда-сюда:

— Ты должен был ее предупредить… сказать честно…

— Нет.

— Но честность — лучшая…

— Извиняй, Такер.

— Но…

— Все идет своим чередом.

Сверху доносятся только звуки переключения каналов да приглушенный голос Эми.

— Ой, Гилберт, совсем из головы вон. У меня же новость есть, слышь? Даже собирался тебе звонить.

— Ну?

Опускается рядом со мной на колени:

— С утреца заезжал на стройплощадку «Бургер-барна», представляешь?

— Только не говори, что там уже ведутся работы.

— Да! Но я-то еще кое-что увидал…

Говорю Такеру, что «Бургер-барн» меня ни с какой стороны не интересует.

— Мне там, — говорю, — кусок в горло не полезет.

— Да обожди ты, я ж не о том…

— Такер, от одной мысли об этой тошниловке мне помереть охота. Умолкни, пожалуйста!

Тут раздается треск со скрипом, который вроде как движется в нашу сторону. Такер мигом вскочил, задергался:

— Господи. Боже мой. Что там происходит?

Объясняю: это мама направляется в туалет.

— Не может быть. — Задирает голову, с трудом дышит.

Мы оба смотрим на потолок. С каждым маминым шагом в штукатурке появляются новые трещины. Как будто там чертят схему проезда.

— Караул. — Такер поднимает руки, защищая голову от сыплющейся побелки.

До туалета мама добирается не скоро. Скрип прекратился: надо понимать, она уселась. Эми включает в комнате Эллен проигрыватель, ставит альбом Элвиса «Aloha from Hawaii»; звучит его версия «Suspicious Minds» [1] «Подозрительные умы» (англ.) ; песня Марка Джеймса (1968), ставшая год спустя большим хитом в исполнении Пресли. .