Питер Хеджес - Что гложет Гилберта Грейпа?

— К НАМ ИДЕТ МИСТЕР КРУТ! ОЙ-ОЙ-ОЙ, ВСЕ СО СТРАХУ МРУТ!

На доллар дают три мяча; протягиваю в кассу пятерку, это на пятнадцать бросков. Первые шесть — мимо. Собирается толпа. Той девушки пока не видно. Такер тараторит без умолку, изгаляется на все лады. Седьмой мяч запускаю прицельно в него. Такера окружает защитная металлическая сетка, но приятно уже то, что он шугается. Толпа раззадорилась и поделилась на два лагеря: одни требуют устроить Такеру купание в резервуаре, другие заступаются. Мячи с восьмого по одиннадцатый вообще летят черт-те куда. Двенадцатый попадает точно в цель, но Такер почему-то не проваливается в бак.

— ЭХ ТЫ, ХИЛЯТИК-ВОЛОСАТИК, СОВСЕМ, ВИДАТЬ, ЗАРЖАВЕЛ!

Дальше сносить такие унижения просто нельзя. Все кругом хохочут, а на меня вдруг накатила злость. Такер уже обгадил и мою фамилию вместе с именем, и длинные волосы, и проржавевший пикап. В других обстоятельствах можно было бы наплевать, но не при таком раскладе, не сегодня, не сейчас. Тринадцатый мяч выскальзывает у меня из пальцев. Наклоняюсь, чтобы его подобрать, но тут Арни ныряет под заграждение и мчится прямиком к стенду. Такер это видит, но даже не успевает привстать: Арни бьет кулаком по красному диску, срабатывает пружинный механизм, днище под сиденьем из тракторной шины проваливается, и Такер плюхается в воду. Народ гогочет.

Арни Грейп на свой манер вышел победителем.

В награду мой умственно отсталый брат получает от меня молочный коктейль в «Сливочной мечте». Едем домой. Он сразу заваливается спать — лошадки его укатали. Я лежу в постели неудовлетворенный, как будто получил отлуп, и думаю о той девушке из Мичигана. Картинка складывается идеально. А покамест обслужил себя сам и воспользовался старым носком, чтобы не оставлять следов.

С утра я на работе; описываю, как Арни провел время в луна-парке. Мистер Лэмсон хохочет до слез.

— Братишка твой — до чего же… славный ребенок, — заключает он.

Когда я подметаю проход номер четыре, из-за угла появляется миссис Бетти Карвер с коробкой тростникового сахара:

— Гилберт?

— Да, миссис Карвер, я знаю, миссис Карвер. Уже перезаписался на сегодня, на четырнадцать часов!

Стараюсь говорить погромче: мистер Лэмсон, как пить дать, прислушивается. С недоуменным видом он подходит вслед за ней.

— Я не явился в назначенное время… виноват… сегодня исправлюсь. Мне очень стыдно, миссис Карвер!

Она сует мне под нос коробку сахара:

— Сколько?

— Что-что?

— На упаковке ценника нет. Сколько стоит?

— А, понял.

Мистер Лэмсон тут как тут:

— Не иначе как отклеился: Гилберт не имеет привычки пропускать товар.

— Я пришла не скандалить и не порицать, — цедит она. — Я пришла за сахаром, вот и все.

Мистер Лэмсон забирает у покупательницы сахар и сопровождает ее до кассы, чтобы при ней уточнить цену. В дверях она оглядывается в мою сторону, но я отрицательно качаю головой.

— Не сомневайтесь, босс, в обед я все улажу.

— Конечно, сынок.

— В среду я оплошал, сэр, и теперь все идет наперекосяк.

— Такая жизнь.

Выхожу на обед. Часы на фасаде Эндорского сберегательно-кредитного банка, мигая, показывают время: 13:55, затем температуру: 36 градусов, затем уже 13:56. На подъезде к страховой компании вижу авто мистера Карвера. Но не останавливаюсь, а еду дальше — сперва по Элм-стрит, а там еще пару миль до южной границы города. У Гончарного моста сворачиваю налево, у почтового ящика с табличкой — направо, и все это в рекордное время. Оказываюсь на подъездной дорожке, ведущей к двухэтажному фермерскому дому с зелеными ставнями. Кирпичный гараж разевает свою пасть, готовясь проглотить и меня, и мой пикап. Заезжаю внутрь. Пальцами (за неимением расчески) кое-как приглаживаю волосы. Она следит за мной с бокового крыльца: симпатяшка, в руках держит пульт от гаражных дверей. Нажимает на кнопку, и дверь начинает опускаться. Еле успеваю выползти на карачках.

— Да все у тебя в порядке с волосами, — говорит она, разворачиваясь перед входом.

Я улыбаюсь, а в голове крутится: «Опять двадцать пять». Шмыгаем через порог. Все эти предосторожности сейчас кажутся нелепыми, но давнею порой, когда все начиналось, только так и можно было. Я думал, что с переездом Карверов в загородный дом нужда в такой строгой секретности отпадет. Но миссис Бетти Карвер уважает традиции, а у нас, к сожалению, традиция сложилась именно такая.

Одета она по-домашнему. Прическа — будто специально взлохмачена. На губах ярко-красная помада. Благоухает дорогим мылом, зубки блестящие, ослепительно-белые. Имя, которое она носит, ни разу ей не подходит. Ну, она не виновата, что родилась в ту пору, когда девочек называли Вандами, Дотти и Бетти. Ей бы подошло Ванесса или Паулина.