Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

— Им.

— Дадим, — успокоил ее Зиновий Афиногенович. — Ты сама съешь.

Эвакуированных малышей тут же распределили по семьям, а Людмилу увела к себе Феня.

— Мы тебя с Наткой быстро на ноги поставим, — говорила она приезжей, подсаживая ее на лежанку печи. — Там тепло, чисто.

— В пальто у меня документы. Возьми их, оформи детей.

— Все сделаю. Не беспокойся, отдыхай. Вот тебе еще молоко, хлеб. Только не все сразу ешь. Понемножку.

— Знаю, — ответила Крылова и опустила тяжелую голову на подушку.

Она спала целые сутки. И подруги все это время, заглядывая на печь, разговаривали только шепотом, передвигались неслышными шагами. Из документов им стало ясно, что Людмила Крылова — комсомолка, студентка пединститута, эвакуировалась из Ленинграда с группой осиротевших детей.

— Это хорошо, что она из педагогического, — радовалась Власова. — Мы ей третий класс дадим или, еще лучше, назначим старшей пионервожатой, а то мне одной тяжеловато.

Через неделю Люда поправилась и пришла в школу. За эти дни она сдружилась с Наташей и Феней. По ночам подруги долго не спали. Слушали рассказы Крыловой о Ленинграде, его тяжелой обороне. Люда не уехала с институтом в глубокий тыл. Она попросилась на фронт, но ее не взяли — у нее не было никакой военной специальности. Она срочно пошла на курсы радистов. Но горком комсомола вызвал ее и направил по квартирам собирать осиротевших детей.

И вот теперь, когда она привезла свою группу в далекий тыл, снова пойдет в военкомат. Подруги не отговаривали Крылову, но советовали ей немножко поправиться, подкрепиться. А пока заняться пионерией или взять один младший класс. От класса Люда отказалась, а поработать с пионерами согласилась.

Вечером они собрались в самом просторном классе, и Наталья Леонтьевна познакомила ребят с новой пионервожатой. Все уже знали короткую, но героическую биографию девушки из города на Неве. Ожидали, что она начнет говорить о тяжелых месяцах осажденного Ленинграда, о мужестве и подвигах защитников, но Люда вдруг неожиданно предложила:

— Скоро Новый год. Давайте устроим елку. С масками, с песнями, с игрушками. И давайте соберем теплые вещи для бойцов и командиров.

Через две недели после Нового года пионерские подарки были сложены в почтовые ящики. Вместе с носками и варежками ребята вложили письма, в которых просили дорогих воинов скорее разгромить немецко-фашистских оккупантов.

Посылки повезли в Котельниково Наталья Леонтьевна, Феня, Людмила и Миша с Ваней. Ящики положили на санки, а сами стали на лыжи. Девушки пустили мальчиков вперед. Всю дорогу они о чем-то говорили. Иногда громко, и тогда ребята останавливались, чтобы узнать, о. чем у них спор, но спутницы тут же замолкали и велели мальчикам двигаться дальше. И все-таки Миша и Ваня уловили из разговора, что Крылова поступает неправильно, одна уходит куда-то, не сдержав данного слова.

— Не могу, понимаете. Не могу я сидеть здесь, — горячилась Людмила, — когда фашисты терзают мой город.

— Но ведь идет наступление, — не менее горячо возражала Наталья Леонтьевна. — Наши уже воюют под Таганрогом, в Донбассе. От Москвы отогнали фрицев на 250 километров.

Ребятам все стало ясно в городе. Когда они сдали посылки на почту и вышли на улицу, Людмила сказала:

— Ну, а теперь прощайте.

Мальчики удивленно поглядели на нее, на Власову и Нарбекову. Те стояли печальные, даже слезинки заблестели у них на глазах.

— Ладно уж, проводим тебя до военкомата, — вздохнула тяжело Наталья Леонтьевна. — Хоть ты индивидуалистка, а все равно жалко с тобой. расставаться.

— Странная ты, Наташа. Я же не виновата, что вас оставили до особого. Наверное, роль сыграла моя специальность…

К военкому Крылова пошла одна.

— Куда это она? — спросил Миша.

— На кудыкину гору, — ответила Феня. — А еще в разведчики собираешься.

Скоро Крылова вышла. на крыльцо. Ее худощавое лицо светилось такой радостью, словно военком вручил ей от имени Президиума Верховного Совета орден или медаль.

— Все остается в силе! В семнадцать нОль-ноль уезжаю. Берегите моих малышей. Я за ними вернусь, как только победим. Миша, возьми мои лыжи. Они длиннее и пружинистее. Ну, а теперь давайте прощаться, а то мне к начальнику надо явиться.

Девушки молча обнялись. Ребятам Людмила пожала руки.

Возвращались грустными, молчаливыми. Перед хутором Наталья Леонтьевна наказала:

— Вы пре Людмилу особенно не распространяйтесь.

— Знаем, не маленькие, — по-взрослому ответил Миша.