Лина Сайфер - Театр мыльных пузырей [litres]

Девушка знала, что её слова дойдут до адресата.

Глубоко вдохнув через нос и медленно выдохнув через рот, она сошла со ступенек. Ярость хотелось вытеснить из тела, заместив ее легким блаженством.

Впереди несколько недель, месяцев, лет, кто знает? Достаточно времени, чтобы создать целый мир, пусть и в своей голове, чтобы свыкнуться с ним, совершить что-то невероятное, съездить в чёртов Голливуд, прыгнуть с парашютом, набить пару татуировок или прочитать кучу новых книг. Достаточно времени, чтобы пожить, ничего не откладывая на потом, наслаждаясь каждой минутой. Достаточно времени, чтобы не бегать в суматохе по больницам, проходя десятки процедур и упуская самое важное.

Занесённый снегом город принял одинокую Руби Барлоу в свои чарующие объятия.

Снег неторопливо укрывал улицы, на которые уже опускался вечерний мрак. Завывающий ветер срывал капюшоны с прохожих, те нервно поправляли их и продолжали свой путь.

Руби сжимала в покрасневших от холода пальцах сигарету и продолжала идти вперед – больше по инерции, чем с какой-то определенной целью. По исхудавшему за последние месяцы лицу неторопливо сбегали слезы, оставляя тонкие мокрые дорожки, которые в ту же секунду высыхали и резко обжигали щеки холодом. Тёмные волосы были покрыты снежинками и слегка намокли, в кармане покоился мобильник, который без остановки вибрировал, сообщая о том, что мама снова и снова пытается дозвониться до неё.

Девушке хотелось бы сбежать, исчезнуть, раствориться, запереться в собственной голове, отдавшись пустым мечтам, ныне совершенно неисполнимым.

Когда ты узнаешь, что жить осталось не так уж и много, первое, о чём задумываешься – что великого ты можешь совершить за этот короткий срок? Какой след, хотя бы самый мизерный и невзрачный, ты в силах оставить?

Руби Барлоу не знала ответа на этот вопрос. Мечты о съёмках в фильмах теперь казались пустой тратой времени, совершенно бессмысленным занятием.

У девушки будто отбирали опору, выбивали землю из-под ног, а когда она начинала падать в пустоту, земля возвращалась вновь. Она пыталась уцепиться за малейшую позитивную мысль, за воспоминания или слова, но тут же всё место в голове занимали мысли о приближающейся смерти. И тогда она вновь падала. Стремление к жизни, к цели, к такому манящему и неизвестному будущему, которое не могло не пугать, бесследно растворялось, оставляя после себя лишь кровавые разводы.

Лишь пугающе правдивая строчка из песни порой залетала в голову и кружилась там, будто стая надоедливых мотыльков.

Она и правда забывала. Руби по природе своей привыкла запоминать только плохое. Девушка жила с уверенностью в том, что только боль делает человека сильнее, что только благодаря боли человек может чувствовать себя живым и настоящим. Рак принёс с собой порцию новой боли, как моральной, так и физической. Жизнь будто делала подарок, вручала и говорила: «Вот, держи, ты же так хотела этого! Почувствуй себя живой перед смертью!»

Руби казалось, что она задыхается – к горлу подступал ком, дыхание становилось прерывистым, страх всё усиливался, проникая в самые отдаленные уголки сознания. Девушка сжимала губы, стараясь не закричать от накопившихся внутри эмоций, которые становились невероятной силой, и сила эта способна была раздавить её, как давит бедного муравья нога прохожего.

Барлоу по привычке взглянула на правую руку, до сих пор сжимающую почти истлевшую сигарету – костяшки пальцев были фиолетовыми, в то время как на левой руке цвет не менялся. Чтобы не срываться на людей, девушка срывалась на стены. Она знала, что правая кисть больше никогда не приобретет нормальный оттенок на холоде или в горячей воде, но ей это даже нравилось. Она гордилась разбитыми десятки раз костяшками, которые напоминали ей о том, что она сражается. В первую очередь, с собой.

Голова вновь закружилась, ноги стали подкашиваться, а пальцы затряслись. Руби сделала последнюю затяжку и выкинула окурок в ближайший сугроб, в котором тот потонул. Может быть, всё это последствие холода, а может, Рак подступал. Болезненным для девушки стало осознание того, что за все семнадцать лет она болела от силы раз пять, имела хороший иммунитет, все показатели были в норме, и тут внезапно… Рак не подкрадывается незаметно. Он селится в организмах тех, кто бредит смертью, и начинает нещадно их разрушать. И даже если человек начинает понимать, как ошибался, романтизируя этот самый «конец», изменить ничего уже не получится. Это последний урок от жестокого существа, которое заключает тебя в свои объятия, утаскивая в пустоту.