Мария Метлицкая - Черно-белая жизнь [сборник litres]

Ну и разошлись по своим комнатам – собираться. Кира оделась мгновенно – вспомнила, как Мишка всегда удивлялся: «Ты словно отслужила срочную, Кирка, – готова по команде «подъем»!»

Да что там собраться? Пустяк. Брюки и блузка, нитка любимого серого жемчуга на шею – Мишкин подарок. Кольца она не снимала – тоненькое, копеечное обручальное, дороже всех бриллиантов мира, и серебряное с крупным желтым цитрином – ей всегда нравился желтый цвет. К этому кольцу присматривалась долго – лежало оно на витрине и при солнечном освещении вспыхивало золотистыми искристыми всполохами. Стоило, кстати, немало. А однажды собралась с духом и купила. И как радовалась, господи! И тоже не снимала – казалось, кольцо приросло к ней и никогда не мешало.

С прической было совсем просто – в молодости Кира носила короткую стрижку, знала, что у нее красивая, длинная шея. Как говорил Мишка, беспомощная. Глупости, Кира никогда не была беспомощной или слабой. А с возрастом волосы отрастила и закалывала на затылке. Гладкая прическа ей шла – худощавое лицо, высокие скулы, прямой нос, неяркие, но правильные черты лица. Да и возни с ними меньше и уж точно дешевле – не надо думать о парикмахере. Косметикой она почти не пользовалась, даже в молодости. Понимала, что тип лица ей дан такой, что боевой раскрас точно не для нее. Мишка говорил, что ее внешность олицетворяет среднерусскую мягкую, неторопливую, интеллигентную красоту. Нет, красивой она себя не считала, но миловидной – пожалуй.

Подкрасила ресницы – совсем чуть-чуть – и мазнула светлой помадой по губам. Все, достаточно. Покрутилась перед зеркалом. А что, неплохо! Моложавая и вполне себе стройная женщина с небольшими мимическими морщинами возле глаз, сероглазая, светловолосая – словом, на все времена. Заметить трудно, но никогда не устанешь смотреть – никаких раздражающих факторов. Ну и со вкусом, надо сказать, порядок: ничего лишнего или кричащего – женщина, осознающая свой возраст и, самое важное, относящаяся к нему терпеливо, с достоинством.

Вышла в коридор и окликнула хозяина:

– Лешка! Ты готов?

– Закопался! – ответил он. – Кир, подойди, а?

Ох уж эти мужики!

Дверь в комнату Зяблика была приоткрыта. Растерянный и удрученный, он крутился перед овальным зеркалом в серебристой витой раме.

– Кир! – виновато протянул Зяблик. – Вот, не могу подобрать! – и он кивнул на гору брюк и рубашек, сваленных на кровати. – Мне кажется, все как-то не очень.

Кира мгновенно оценила ситуацию и вытащила из кучи сваленного тряпья серые, в мелкую полоску, брюки и голубой свитер.

– Леша! Вот это! – уверенно сказала она. – Это – на все времена.

– Да? – неуверенно протянул он. – А мне кажется, все такое… немодное.

– Винтаж! – засмеялась Кира. – Сейчас это – самое-самое! А если по правде, Зяблик, классические серые брюки в полоску и классический свитер еще никто не отменял! Ну, мне-то ты веришь?

– Сто лет ничего не покупал. Или двести, – оправдываясь, виновато улыбнулся он. – Чучелом тоже не хочется выглядеть. Все-таки в ресторан иду! И с шикарной, заметь, женщиной!

– Давай, балабол, одевайся! – с напускной строгостью сказала Кира. – Шикарная, кстати, готова давно! Стыдитесь, мужчина!

Оба засмеялись.

Кира стояла в прихожей, терпеливо поджидая закопавшегося приятеля, и думала: «Странно! Мне вдруг стало с ним так легко и просто, как не было никогда! Ведь я всегда с ним робела, стеснялась его, понимала, что мне далеко до его женщин. Да и он меня, скорее всего, просто не замечал – принимал как приложение к Мишке, лучшему другу. Ну есть и есть, хорошо. Мишка со мной счастлив – отлично, что еще надо? Мы, кажется, никогда не разговаривали, даже оставшись наедине».

Как долго она раздумывала, стоит ли ей останавливаться у Зяблика! Как сомневалась! Верх, конечно, взял банальный расчет – гостиницы в столице стоили о-го-го! Выложить подобную сумму для скромной пенсионерки было почти невозможно. Решила, если будет невмоготу – найдет себе что-нибудь скромненькое и съедет.

Но Мишке точно было бы страшно приятно, что она остановилась у Зяблика.

Наконец он вышел в прихожую, и Кира ойкнула. Зяблик был гладко выбрит, подтянут, вполне прилично одет и источал запах одеколона.

– Ох, Зяблик! Ну ты как всегда! Такой же красавец, ей-богу!

– Ага, – смущенно отозвался он. – Ален Делон, не иначе. Ты это хотела сказать?

Вечер был теплым и тихим. Весна наконец окончательно укрепилась в своих правах. Распустилась сирень, и вовсю зазеленели деревья.