Клаудио Магрис - Дунай

Арань оказался одним из самых проницательных участников громкого спора об эпосе и романе (начавшегося в Германии в эпоху Гёте и Гегеля и достигшего кульминации столетие спустя в трудах молодого Лукача, когда он вышел за рамки литературы и заинтересовался сутью жизни и истории, возможностью подлинного существования и индивидуальной полноты в современную эпоху). Подобно Пушкину, Арань понимал, что эпоха «к суровой прозе клонит»; автор эпических поэм говорил, что в его строках оживают древние гуннские воины, однако, стремясь поспеть за их стремительной скачкой, стихи спотыкаются и останавливаются. Тем не менее он прибавлял (возможно, в утешение самому себе), что современный поэт не может быть Гомером, зато может быть Тассо, совместить эпическую наивность с обуржуазиванием, поскольку поэт сентиментально оплакивает собственную оторванность от жизни и испытывает интеллектуальную ностальгию, помогающую найти окольный путь и преодолеть эту оторванность.

Арань надеялся, что его произведения станут эпосом — не основанным на опыте, а воссозданным с помощью культуры; в качестве примера он приводит «Сагу о Фритьофе», «Паломничество Чайльд-Гарольда» и «Евгения Онегина». Он утверждал, что в наше время подлинно народный поэт — человек образованный, подражающий старинным сказаниям и сочиняющий песни, которые возрождают старинный дух и распространяются среди народа, становятся общим наследием. Подлинный эпос, с точки зрения мадьярского поэта-патриота, — это нация, отличающаяся преемственностью между прошлым и настоящим и одновременно идущая в будущее. Истинная традиция — не то, что рождает поэзию, а сама поэзия.

Книгу Дьёрдя Конрада, нравящуюся читающей публике и не нравящуюся Джиджи, в Венгрии не удалось опубликовать из-за цензуры, и она вышла в свет в Германии на немецком. Конрад — венгерский писатель, в Италии он известен романом «Тяжелый день». Запрещенная цензурой книга озаглавлена «Антиполитика», подзаголовок — «Размышления о Миттель-Европе». Миттель-Европа становится символом отказа от политики — точнее, от политики, понимаемой как всеобщая тоталитарная политизация, вмешательство государства и государственных соображений во все сферы жизни. Закрепленный в Ялте раздел Европы между двумя супердержавами представляется Конраду характерным трагическим следствием подобной якобы большой и якобы всемирной политики, а на самом деле политики, тиранически злоупотребляющей своей силой.

Идеологии двух соперничающих блоков Конрад противопоставляет гибкую, либеральную, толерантную интеллектуальную стратегию, опирающуюся на чувство меры и эмпирический реализм; для Конрада Миттель-Европа означает также защиту частного от всякого обобщающего, авторитарного проекта. Миттель- Европой Конрад называет то, что видится ему единой, независимой от двух блоков Европой, той Европой, которую он надеется увидеть в будущем, поскольку соперничество между русскими и американцами, которое сегодня кажется основой всемирной истории, в один прекрасный день станет бессмысленным и безответственным, как в недалеком прошлом соперничество между немцами и французами. Значит, в Будапеште Европа жива не только в кафе на набережных, но и в головах людей. Тем те менее Джиджи отчасти прав: для Кундеры и для Конрада «Миттель-Европа» — благородное название, но его смысл является общим и расплывчатым, это своего рода иллюзорная метаполитическая рамка, в которую можно поместить любые политические устремления. Сам Конрад подчеркивает, что единство интеллигенции и народа, на которое он так надеется, достижимо при условии развала власти, то есть в чрезвычайных, трагических ситуациях, к которым он отнюдь не стремится.

15 мая 1919 года барон Силасси, кадровый дипломат, отправил из швейцарского отеля «Салин-ди-Бе» в Будапешт телеграмму наркому Беле Куну: «Предлагаю просить Америку взять Венгрию под свое покровительство и при возможности объявить ее одним из штатов Американского Союза». Через два дня пришел лаконичный ответ Белы Куна: «Nous avons reçu votre dépêche» [95] «Ваше сообщение получено» (фр.). . Политика словно подражает кабаре. Дунайская история знала немало (так и не воплощенных в жизнь) планов создания многонациональных федераций, начиная с немецко-мадьярско-славянско-латинской конфедерации или Дунайской федеративной республики, открытой для всех народов (эти планы разрабатывал соответственно в 1842 и в 1849 годах барон Миклош Весселени), и кончая многонациональной программой Иштвана Сечени 1849 года, начиная с запоздалого отречения Коссута (который в годы самой напряженной борьбы признавался, что не способен найти на географической карте Хорватию) и кончая грандиозным проектом румына Аурела Поповичи, выдвинутым в 1906 году и называющимся «Соединенные Штаты Великой Австрии». Ни одному из этих планов не суждено было осуществиться. Телеграмма Силасси похожа на шутку — или не очень похожа, если вспомнить о последствиях встречи в Ялте. В любом случае в мысли о том, что Венгрия граничит с Техасом или Вайомингом, немало гротеска, обусловленного конкретным, расчетливым подходом политиков. Барон и нарком со своими телеграммами напоминают Владимира и Эстрагона, которые сидят и болтают в ожидании Годо всемирной истории.