Клаудио Магрис - Дунай

По венгерскому телевидению передают «Господа Глембаи» — фильм по мотивам знаменитой язвительной драмы Мирослава Крлежи, снятый Яношем Дё- мёлки. Мало кто из венгерских писателей описал мир Паннонии, мозаику народов и культур от Загреба до Будапешта, столь же мощно и ярко, как патриарх хорватской литературы Крлежа. На его страницах постоянно возникает один и тот же мрачный образ: грязь Паннонии, хорватско-мадьярская равнина, покрытая пылью, болотами, гнилой листвой, кровавыми следами — на протяжении веков их оставляли мигрировавшие и сражавшиеся друг против друга представители разных цивилизаций, которые на этой равнине, в этой грязи, перемешивались, следы которых накладывались друг на друга, словно следы копыт варварской конницы.

Крлежа, родившийся в 1893 году в Загребе и умерший в 1981 году, переведенный в разных странах, на разные языки, — мощный и даже чрезмерный писатель, с бьющей через край жизненной силой, с широчайшей многоязыковой, наднациональной культурой. Это поэт встречи и столкновения между хорватами, венграми, немцами и другими народами дунайского мира; писатель, обладающий невероятной культурой и вдохновением, интеллектуал и поэт-экспрессионист, склонный к публицистической дискуссии, но при этом боящийся резких скачков и переломов, агрессивных выпадов и едкого сарказма. Центральная тема его многогранного, не вмещающегося ни в какие рамки творчества — распад цивилизации XIX века, особенно разложение многовековой Австро-Венгерской империи, освобождение иррациональных, патологических сил, рожденных агонией общественного уклада. Разоблачая оргиастический нигилистический упадок (с особой убедительностью изображенный в «Господах

Глембаи», жестокой и мрачной картине заката Габсбургов), Крлежа приходит к беспощадному анализу и обличению тоталитаризма: он видит, как тот рождается из загнивающего прошлого и, подобно раковой опухоли, в 1930-е годы расползается по Европе.

Активный участник югославского рабочего движения, арестованный усташами, Крлежа не отрекся от коммунизма, но рано проявившееся решительное несогласие со сталинизмом (еще в годы правления Сталина и антифашистской борьбы) создало ему в партии огромные трудности. Среди обвинителей, требовавших в те годы его голову, был и непримиримый, фанатично настроенный Джилас, позднее ставший одним из знаменосцев диссидентского движения. Крлежу всегда защищал Тито, понимавший (куда яснее, чем интеллектуал Джилас), что Крлежа и его независимость чрезвычайно важны для новой революционной Югославии — писатель был ее отцом и патриархом, таким же велим стариком, как и сам маршал Тито.

Крлежа, примыкавший до Первой мировой войны к хорватским националистам, затем ставший патриотом находившейся под властью сербов Югославии, но быстро разочаровавшийся в реакционном монархическом режиме, вернулся к хорватским корням и дунайскому койне, приведшему его к марксистскому интернационализму, за который он сражался искренне и отчаянно. Его Паннония — горнило, где плавятся народы и культуры, где человек обнаруживает плюрализм, неопределенность и сложность собственной личности. В паннонской грязи позорно тонет австровенгерское gentry [87] Джентри, нетитулованное мелкопоместное дворянство (англ.). , воплощенное семейством Глембаи; паннонская грязь затягивает героя главной книги Крлежи, «Возвращение Филипа Латиновича», увидевшей свет в 1932 году и очень (и даже слишком) нравившейся Сартру, который рассматривал ее как символ кризиса, характерный для эпохи портрет отчужденной личности, которая распадается и теряется в пустоте, осознав, что ее общественный класс уничтожен, ее личное «я» расколото.

Крлежа написал много и даже слишком: стихи, романы, драмы, эссе — не все его произведения одинаково ценны. Сила Крлежи — в остром взгляде ученого, в умении нащупать связь между малозаметными явлениями социальной действительности, историческими процессами и законами природы; его сила в пытливом взгляде, умеющем разглядеть за привычными жестами все разъедающую смерть, необходимость вселенной, соединение и разъединение атомов, неясные биологические ритуалы, скрытые за движением идей. Серьезный недостаток Крлежи — чересчур пристальное внимание к грязи, выпячивание всего гнусного и мерзкого, избыток гниения, из-за чего он нередко зацикливается на преувеличенных описаниях или впадает в натужный интеллектуализм.