Анна Исакова - Ах, эта черная луна!

— Мы все, — сказал ей Юцер, — все, — подчеркнул он интонацией, — мы все совершенно обессилены. Тетю Софию надо увезти на юг, иначе она натворит Бог знает что. Ее надо унять. А без Чока она не поедет. Твоя задача его уговорить.

Чуткие уши Любови улавливали обрывки разговоров, затихавших при ее появлении. Вперенные в тарелки взгляды, щеки, еще окрашенные румянцем возбуждения, недосказанные слова, пузырившиеся в уголках губ, не ускользали от ее внимательного взгляда. Как бы дурно Любовь ни говорила о сверхчувствительности матери, и что бы она по этому поводу не думала, она все-таки была дочерью Мали. Ничто не ускользало от ее взгляда, и любая мелочь подлежала немедленной и тщательной оценке.

Любовь согласно кивнула. Чока следовало отправить в Крым, и не только для того, чтобы туда уехала София.

— Я хочу убить одним ударом двух зайцев, — сказала Любовь своей ближайшей подруге Тане. — Мне надо избавиться от девственности, и пусть это будет Чок! А потом он сделает все, что я захочу. Например, уедет в Крым. И тогда я перестану бояться Егорова. И он от меня отцепится.

— Ой! — испугалась Таня и замкнула веснушчатое личико в ладошки. — Ты сошла с ума! От этого бывают дети, — выпалила она, высвободив лицо с юркими глазенками из ладошек. — Все знают, что от этого получаются дети. Тебя выгонят из школы.

— Дети получаются не всегда, — раздумчиво ответила Любовь. Она закусила нижнюю губу, пытаясь задержать готовые сорваться с языка слова.

— Всегда! — запальчиво крикнула Таня.

Ее невоспитанный голосок не умел перепрыгивать через ступеньки интонаций плавно и незаметно.

— Среди вещей уплывшей матушки, — задумчиво протянула Любовь, — есть несколько маленьких тетрадок с разными рецептами…

— Скажи еще, что можно съесть пирожок и так предохраниться, — хохотнула Таня.

— Там совсем другие рецепты… — ответила Любовь неохотно. — С такими умениями непонятно, для чего ей понадобилось самоубиваться.

— Не говори глупости, — прервала подругу Таня. — Твоя мама просто утонула. Все говорят, что она утонула.

— Для того, чтобы утонуть, лежа в лодке, надо больше умений, чем есть в тетрадках, — усмехнулась Любовь.

— В лодке? — изумилась Таня.

Любовь прикусила губу, на сей раз до крови.

— Это я шучу, — сказала она мрачно. — Конечно, утонула. Когда едешь кататься на лодке, надо проверить, умеешь ли ты плавать.

Таня согласно мотнула головой. Она ничего не понимала про самоубийство и ничего не хотела про него знать.

— В общем, там написано, как поступать, чтобы детей не было, и что делать, когда они все же получаются. Но как знать, когда они получаются?

— А ты спроси у Жанны, — предложила Таня, — она знает. А за совет, как от них избавляться, она тебе что хошь отдаст.

Жанна была Таниной старшей сестрой. Нет нужды напоминать, что Таня была той самой девочкой из плохого дома, от дружбы с которой Любовь пытались оградить всего несколько лет назад.

Таня выросла рассудительной и разумной. Она пыталась спасти Любовь от неприятностей, которые та постоянно на себя вызывала с небрежной заносчивостью. Если Любовь и слушалась кого-нибудь, то только ее. Но и Татьяне далеко не всегда удавалось урезонить строптивую подругу.

— Да оставь ты эту ерунду, — махнула рукой Таня. — Успеешь переспать со своим Чоком. Ты лучше скажи, что мы будем делать с Шуркой Егоровым? Может, заявим на него в милицию? Я с мамкой советовалась. Она говорит: «Один стук в милицию, и этот ублюдок окажется за решеткой. Его надо убрать, он за себя не отвечает».

— Тогда меня убьют его дружки, — мрачно сказала Любовь. — Я из-за этого и хочу избавиться от девственности. А забеременею, тем лучше. Тогда он отстанет. А так все спрашивает: «Ты ведь у нас еще целка?». И хмылится. Его это… как тебе сказать… заводит, что ли. Пересплю с Чоком, мне разрешат выйти за него замуж. Твоей Жанке разрешили. А ей было шестнадцать. И мне скоро шестнадцать.

— Не дай тебе Бог, как Жанке. Школу не закончила, а детей уже двое. И мужик вечно пьяный, и денег нет, и жизнь чернее ночи и вонючее отхожего места.

— Школу я кончу, и пить Чок не будет. Главное — отвязаться от Шурика. Понимаешь?

Они посидели друг против дружки, мрачно нахохлившись, потом разошлись.

Тем же вечером Любовь отправилась гулять с Чоком в парк.

— София решила меня извести, — сказала Любовь.

— Не выдумывай, — поморщился Чок.

— Правда, правда. Она сказала, что я сорняк, который надо выполоть.