Юрий Поляков - Совдетство

Я шел, поглядывая по сторонам: на лавочках сидели обычные старушки с вязанием, старички с кроссвордами и шашками, обычные мамаши качали коляски или с ужасом наблюдали, как дети карабкаются по вертикальной лестнице. Рыжебородый дядька в широкополой шляпе выгуливал пегого пса с длинными, чуть ли не по земле волочащимися ушами. Дородная тетка, отдуваясь, тащила сумку, из которой выглядывала голова большой щуки с удивленными глазами.

У дальнего забора, как говорится, на вечном приколе, стояла настоящая немецкая «амфибия» с утиным передом, широкими рубчатыми колесами и настоящим корабельным винтом под кормой. Вездеход буквально врос в землю, вокруг поднялась зубчатая крапива и распластались огромные лопухи с липучими фиолетовыми бутонами. Ленька Пархай рассказывал, что на этой «амфибии» вернулся с фронта домой герой-десантник капитан Лифшиц. Ему разрешили забрать трофейную машину с собой за выдающийся подвиг в порядке исключения. Так Лифшиц и рулил от самого Кенигсберга до Москвы, а девушки-регулировщицы махали ему флажками.

Когда капитан, посадив в вездеход всю семью, поехал кататься по городу, его, конечно, тормознул первый же постовой, мол, по какому такому праву передвигаетесь по столице нашей Родины на вражеской технике? Но у героя имелась разрешительная бумага, пописанная чуть ли не самим Сталиным. Орудовец прочитал, испугался, отдал честь, и с тех пор никто героя больше не останавливал. Наоборот, все понимали: если на улице появилась трофейная «амфибия», значит, едет капитан Лифшиц – посторонись! Он мигом долетал до Измайлова, с разгона плюхался в Серебряный пруд и плыл дальше, взбурливая воду винтом и вызывая досаду рыболовов с удочками.

Хотя вездеход стоял не в гараже, а под открытым небом, никто не решался к нему приблизиться, даже ночью: все хулиганы знали, что у капитана есть трофейный парабеллум, а стреляет десантник без промаха даже на бегу, не то что прицельно с подоконника. Но потом капитан Лифшиц скончался от старых ран, машина осталась без надзора, и ее быстро разорили: сначала выкрутили часы и другие приборы из передней панели, потом унесли складные сиденья, срезали брезент откидывающейся крыши, даже дверцы зачем-то выломали…

Когда я впервые увидел «амфибию», она уже стояла раскуроченная, но не до конца, оставались на месте и двери, и рычаг ручного тормоза. Она еще не вросла в землю, а там, где вездеход съезжал с асфальта, в земле виднелся рубчатый след, который только-только начал зарастать подорожниками и одуванчиками. Сегодня же от трофея остался один остов, но ржавчины до сих пор не видно, наверное, техника была покрыта особой краской, рассчитанной на плавание в воде.

Я вдруг подумал, что адмиралиссимус Ураганов должен приехать в 348-ю школу не на черном «ЗИЛе», а на новейшей трофейной «амфибии», которую он отобрал у сдавшихся американцев. Да, именно так!

Не встретив никаких знакомых рож, я прошел нехороший двор насквозь и оказался в Центросоюзном переулке. На углу сидела грязная дворняжка с грустными человеческими глазами, и я решил посвятить день приручению четвероногого друга. Его можно поселить у нас во дворе, в ящиках и потихоньку подкармливать, таская из дому котлеты. Стоят они всего шесть копеек штука, не обеднеем! Конечно, чтобы пес не убежал, придется привязать его веревкой к железному кольцу, вмурованному в стену. Раньше оно называлось «коновязью». Хотя, если верить повести Пушкина «Дубровский», дореволюционные самодуры могли приковывать к такому кольцу и дикого медведя – для забавы…

Чуткий пес, уловив мои мысли (как давеча тараканы!), заскулил и смылся в подворотне. Я не расстроился: все равно никто не разрешил бы мне взять его домой. Лиду я, возможно, и уговорил бы, обещав учиться без троек, но комендант Колов непреклонен. Заложив руку за борт беспогонного мундира, он скажет:

– Общежитие для людей! Для собак – улица!

Это ерунда! У Юрки Мазовецкого огромный пятнистый дог, который лает так громко, что слышно в подъезде, хотя живут они на пятом этаже. Правда, площадь у них отдельная, генеральская, такая просторная, что можно на велосипеде кататься. Юркин дед, хоть и в отставке, ходит по квартире в кителе с золотыми погонами, друзей внука зовет «суворовцами» и на вопрос, будет ли он пить чай, отвечает: «Так точно!» Целый генерал, а собак любит! Колов же дослужился всего-навсего до младшего лейтенанта (это одна крошечная звездочка на погоне), а четвероногих друзей боится и презирает. Кстати, родителям Кольки Кобелькова хозяйка тоже разрешает держать смешного пушистого песика, при условии, что тот не будет выть. И ведь не воет – только поскуливает.