Юрий Поляков - Совдетство

– Юра, ты понял?

– Ага!

– Тот, кто говорит «ага», не получит пирога! – строго улыбнулась Иерихонская, погладив меня по волосам.

И вот две шеренги выстроились друг против друга: мы, маленькие, и они, высоченные, некоторые мальчики уже с усиками, а девочки с завивкой «перманент». Самый сильный десятиклассник, чемпион Москвы по плаванию Володя Пригарин взял на руки самую красивую первоклассницу, разумеется, Шуру Казакову, а директор Старосадов вручил ей большой колокольчик на черной ручке, которым у нас оповещали о конце урока, когда – два-три раза в год – ломался электрический звонок. Шура подняла колокольчик над головой… И тут самые мои горькие подозрения оправдались.

Дело в том, что все старшеклассники держали в руках подарки: кто плюшевого мишку, кто пластмассового Буратино, кто железный самосвал с поднимающимся кузовом, кто большую настольную игру, и только Боренька Заурих пришел с новейшим «ФЭДом-2», который он постоянно вскидывал, щелкая происходящее. Сначала мелькнула безумная мысль: неужели мне вручат взрослый фотоаппарат!? Но я отогнал ее как несбыточную. Видимо, мой подарок, маленький, но ценный, таится у выпускника в кармане – пытался я успокоить себя. Реальность оказалась хуже самых тяжких предчувствий. Когда мы по взмаху Клавдии Савельевны бросились с цветами к выпускникам, будущий медалист, небрежно сунув мои чудо-гвоздики под мышку, щелкнул меня в благодарность. И всё!

Я потом долго плакал, спрятавшись на первом этаже под лестницей, пока какая-то старшеклассница, сжалившись, не дала мне маленького глиняного человечка с ручками и ножками из пружинок. Не знаю уж, получил Боренька Заурих золотую медаль или нет… Да и мне, честно говоря, на это наплевать. Так обидеть ребенка на пороге жизни! У меня от этого воспоминания до сих пор губы дрожат… Когда я стану выпускником, когда придет время моего «последнего звонка», обязательно куплю первоклашке самый наилучший подарок, на какой только у меня хватит денег!

А Вовка Петрыкин, уверенно шедший на серебряную медаль, срезался на выпускном экзамене по физике, да еще в присутствии инспектора РОНО, и вот уже второй месяц он лежит носом к стенке, ни с кем не разговаривает, не хочет учиться, говорит: «Пойду в армию и брошусь на амбразуру!»

Мне его жалко! Он так старался! И все ему в этом помогали. Дядя Витя, чтобы не мешать будущему медалисту готовить уроки, приделал к телевизору специальный наушник и смотрел футбол с выключенным звуком, беззвучно крича: «Г-о-о-о-о-л!» Другие передачи тетя Валя вообще запретила, мол, Володеньке мелькание экрана мешает сосредоточиться. Мой друг Мишка бегал на мультики к нам или к Петьке Коровякову. А вот мне все нипочем, я, например, способен одновременно кушать, делать уроки, коситься в телевизор, читать Жюля Верна и думать о Шуре Казаковой. Тимофеич может орать «Сапожники! Судью на мыло!», даже швырять тапочки в экран, мне и это нисколько не мешает. Но Вовка Петрыкин, несмотря на такие тепличные условия и вечную зубрежку, схватил «пару» по физике и скис. Слабак!

…Под букварем лежала тонкая (за две копейки) тетрадка для письма ученицы 1-го класса «Б» 348-й школы Анны Полуяковой, моей бабушки. Теплея сердцем, я перелистал страницы. Сначала шли, как и положено, неумелые палочки, крючочки, петельки, кружочки… За ними следовали детские каракули, отдаленно напоминающие русские буквы: перекошенное «А» с кривой перекладиной, уродливое «Б», похожее на объевшегося бегемотика, чудовищное «В», смахивающее на волдыри, а «Г» можно было принять за охромевшее «П»… С чем сравнить букву «Я», даже и не знаю… Головастик с двумя хвостиками, пожалуй…

Потом на страницах замелькали слова: «Мама», «Папа», «Миша», «Аня», «Клава», «Юра»… Неровные, корявые, не совпадающие по наклону с частыми линейками, буквы то и дело заезжали за поля или утопали в кляксах. Как результат внизу каждой страницы стояли: красная «тройка» с минусом и моя старательная подпись с завитушкой, как у Ольги Владимировны. Двоек бабушке я не ставил из уважения к возрасту.

…В 4 классе на уроке истории СССР Ольга Владимировна рассказывала, что при царе Россия была самой темной, необразованной страной, мало кто из народа умел читать и писать. Зато после революции сразу началась массовая ликвидация безграмотности – ликбез. Народным учителям по призыву партии всячески помогали комсомольцы и пионеры, в результате Советский Союз стал самой передовой страной всеобщей грамотности. Теперь даже в любой отдаленной избе при свете лампочки Ильича колхозники с интересом читают газеты, журналы и книги, переворачивая страницы не холеными барскими ноготками, а суровыми пальцами, покрытыми трудовыми мозолями, как выразился писатель Паустовский. Понятно?