Алексей Винокуров - Темные вершины [litres]

Буш был поражен.

– Вопросы? Какие еще вопросы? И зачем? Если он, как вы говорите, Брахман – верховный принцип, не осознающий себя, а нас и подавно, то что он может ответить?

– Он сам, конечно, не может. Но ведь есть Атман. И время от времени Атман, который есть функция Брахмана, возвращается к нему. А вот к Атману, как мы знаем, вполне можно обратиться с вопросом. И если он посчитает нужным, он нам ответит.

– А кто будет спрашивать? – поинтересовался Буш.

Триумивиры весело переглянулись между собой, и Хабанера отвечал, не моргнув глазом:

– Спрашивать, высочайший, будете вы…

Мощный бронированный джип с хранителем в чине полковника за рулем подвез их прямо к главному входу дацана. Степь расстилалась вокруг, засыпанная снегом, горели загнутые вверх золотые крыши пагод на смутном фоне близких, седых по-зимнему гор.

Желто-красные резные ворота монастыря, увенчанные чем-то вроде крыши, показались Бушу смутно знакомыми, как будто он был здесь уже, и, может быть, даже не один раз. Об этом, кстати, его еще раньше упредил Хабанера.

– Если в дацане вас настигнет ощущение дежавю, не удивляйтесь…

– Что я был тут в прошлой жизни? – пошутил базилевс.

– В этом мире, как мы знаем, нет ничего невозможного, – уклончиво отвечал Хабанера.

Прежде чем покинуть машину, базилевс и триумвиры накинули поверх ряс теплые плащи («Из шерсти лам сделаны», – пошутил Чубакка, и только спустя пару минут Буш понял, что речь шла не о монахах, а о животных). Пешком, как простые смертные, они вошли на территорию дацана. Вокруг было пустовато, прихожан не было видно, только кое-где торопливо перебегали от здания к зданию легко одетые монахи в таких же, как у них самих, красных и красно-желтых рясах. Полковник из службы охраны остался в джипе, так что их теперь никто не сопровождал.

– Мы что, так и пойдем – без охраны? – удивился Буш.

– Не волнуйтесь, базилевс, – хитро улыбнулся Мышастый. – Иволгинский дацан – одно из самых защищенных мест на земле.

– Ну да, понимаю, – кивнул Буш. – Кто же осмелится напасть на место, где пребывает Брахман…

– И это тоже, – согласился Мышастый.

Буш думал, что они сразу направятся к главному соборному храму Цогчен-дуган, который маячил прямо перед ними, но Мышастый подтолкнул его налево, к неширокой серой дорожке, слегка присыпанной мокрым снегом. Дорожка эта, как выяснилось, обходила по периметру весь монастырь. Буш слегка удивился такой бесцеремонности и вопросительно посмотрел на триумвира: что происходит? Но вместо Мышастого ответил шедший чуть впереди Хабанера:

– Для начала, августейший, мы с вами совершим гороо, ритуальный обход дацана.

Буш не возражал: гороо так гороо, ему и самому любопытно. Поинтересовался только, какой во всем этом смысл.

– Миряне считают, что гороо очищает от мирской скверны, настраивает сознание на нужный лад, уничтожает дурные мысли, – отвечал Хабанера, неторопливо отмеряя шаги по дорожке. – Вот видите, вдоль всего нашего пути стоят барабаны-хурдэ. Внутри в них записки с мантрами. Таким образом, вращая барабаны, вы как бы возносите Победоносному молитвы, только тысячекратно умноженные и усиленные. Есть в этом обходе и практический смысл…

Он показал на вытянувшиеся неподалеку торговые лавки с разной сувенирной и богослужебной мелочью. Тут были нефритово-голубые диски би, которые кладут на грудь умершего, священные колокольчики, связки монет с мантрами, отгоняющие злые силы и привлекающие богатство, четки, китайские статуэтки Милэ, черепах и трехпалой жабы, монашеские чаши, глиняные лошадки для успеха в учебе и карьере, буддийские иконы на ткани танки, верблюжьи одеяла для паломников, островерхие белые калмыцкие шапки, теплые угги и даже почему-то изображения Конфуция, непонятно как попавшего в буддийский стан конкурентов. Среди всего этого дешевого великолепия на стене сиротливо висело мокрое, оборванное объявление: «Сдается в аренду монгольская войлочная юрта…»

Чубакка, забежавший вперед, уже хищно приглядывался к замысловатой, покрытой патиной статуэтке Майтрейи – судя по всему, старинной, антикварной.

– Монахи, – продолжал тем временем Хабанера, – справедливо полагают, что совсем неплохо будет, если публика купит что-то на территории монастыря. В конце концов, это дополнительный источник дохода для общины.

– Значит, Будда не возражает против торговли в храме? – улыбнулся Буш.

– Будда – чрезвычайно широко мыслящий человек, если вообще можно говорить так о Будде, – заметил Хабанера. – Но вообще говоря, это неважно. Главный здесь, как мы помним, – не давно почивший господин Шакьямуни, а конкретный и вечно живой хамбо-лама Итигэлов.