Луиза Фейн - Дочь Рейха [litres]

– Хетти! Ты в порядке? – Карл тоже здесь – хлопает меня по спине, заглядывает в лицо. – Я же говорил тебе – осторожнее!

– О, моя бедняжка!

Не разжимая объятий, мама опускается на землю вместе со мной. Баюкает меня, словно младенца, а ведь мне уже целых семь лет. Мое ухо прижато к ее груди, я слышу дыхание – прерывистое, частое.

Рядом останавливается Вальтер, смотрит на нас. С него капает вода. Мама поворачивается к нему:

– Ты спас ее, Вальтер. Какое счастье, что ты такой хороший пловец. Если бы ты не успел… – И мама начинает плакать.

– Это было нетрудно, – говорит Вальтер, быстро отводя глаза.

– Я обязательно расскажу твоей маме, какой ты молодец.

– Не надо. Честно. – Он берет свое полотенце и начинает энергично вытираться.

Мама утирает слезы и помогает мне одеться. В носу и в горле першит так, словно я надышалась цементом.

– Может быть, Хетти тоже нужно учить плавать, – говорит Карл, но ему никто не отвечает.

Мама шмыгает носом и кивает.

Потом она суетливо расстилает покрывало, раскладывает вкусности для пикника. Я больше не дрожу, и мама протягивает мне блинчик с малиной и фляжку с молоком. Я начинаю есть и пить.

Наконец, собравшись с духом, я поднимаю глаза на Вальтера. Его волнистые светлые волосы еще не высохли. Он как раз говорит что-то Карлу, но тут же оборачивается, смотрит на меня и вдруг улыбается мне во все лицо.

Глаза у него голубые, теплые.

Поздно вечером мама укладывает меня в мою узкую кроватку, придвинутую вплотную к стене детской, которую я делю с Карлом.

– Доброй ночи, детка. – Мама целует меня в лоб. – Все хорошо, да?

– Да, мамочка.

– Вот и славно. – Она улыбается и гладит меня по голове.

Выключив свет, мама выходит и тихо затворяет за собой дверь.

Я лежу с открытыми глазами. В полумраке мне виден громоздкий силуэт платяного шкафа в углу и очертания пустой кровати Карла у окна. Будь брат сейчас здесь, грозные тени не посмели бы прикоснуться ко мне. А так стоит мне только закрыть глаза, и я возвращаюсь в озеро: вода тянет меня в мглистую глубину, душит, затекает в легкие. Сердце колотится, и веки вскидываются сами собой, точно на пружинах.

Не спи. Не спи. Не спи.

Дверь спальни, скрипнув, отворяется раньше, чем я ждала.

– Карл, это ты?

– Хетти? Еще не спишь?

– Не могу заснуть.

– Я так и подумал. Слушай, у меня кое-что для тебя есть. Подарок. Я берег его на твой день рождения, но подарю сейчас. А на день рождения будет что-нибудь другое. – Он щелкает выключателем, и я зажмуриваюсь от яркого света.

Карл ныряет под свою кровать и, пошарив там, вскоре появляется с прямоугольным коричневым пакетом в руках.

– Вот, – произносит он и кладет пакет мне на одеяло, когда я, оттолкнувшись локтями, сажусь в кровати. Карл тоже опускается на краешек. Вид у него смущенный, лоб под темной челкой наморщен. – Мне так жалко, что не я спас тебя сегодня, Мышонок, но я был далеко.

Я понимаю, что он говорит серьезно, когда его глаза заглядывают в мои. Зрачки у него большие, расширенные от страха, и я знаю, что в душе он плачет, так же как я. Я киваю ему, чтобы он понял: я все вижу.

– Хорошо, что Вальтер был рядом. И он твой лучший друг.

Я перевожу взгляд на коричневый пакет, такой увесистый в моих руках.

– Открой же, – говорит брат.

Бумажный пакет шуршит, пока я разворачиваю его. Сунув руку внутрь, я нащупываю твердую книжную обложку. Это оказывается дневник, настоящий, взрослый. Обложка покрыта геометрическим орнаментом коричневого, оранжевого и синего цветов. Бумага внутри сливочно-белая.

– Какой красивый, – шепчу я. – Спасибо тебе, Карл.

– Там еще кое-что есть, – улыбается брат.

На дне пакета оказывается ручка, синяя с серебром.

– Я подумал, этот дневник как раз то, что надо для твоих секретов и историй. Ты ведь любишь сочинять. – Глаза Карла ни на миг не отрываются от моего лица.

– Я постараюсь. Придумаю что-нибудь интересное. Но не про то, как я тонула.

Улыбаюсь ему в ответ. Пусть брат знает, что все в порядке.

Когда моя голова снова касается подушки, я понимаю, что все действительно хорошо, хотя кое-что в моей жизни изменилось.

Я чуть не утонула, и меня спас Вальтер.

Это все меняет.

– Метаморфозис! – восклицает доктор Крейц. – Вот как этот текст называют англичане. – И он широким жестом поводит книгой в воздухе так, что шелестят страницы. – Кто-нибудь из вас знает, что означает это слово?