Эмма Страуб - Здесь все взрослые [litres]

Другие девчонки – с которыми она до недавнего времени дружила, те, что пьют остывший кофе из чашек, забытых на кухонном столе родителями, а иногда отваживаются и на глоток водки из холодильника – могли бы в нужную минуту укрыться в туалете, а потом сойти с поезда на остановке с более экзотическим названием, например Рим (пусть даже Рим в штате Нью-Йорк) или Ниагарский водопад (хотя у нее нет с собой плаща, да и рано ей в такие авантюры пускаться), но Сесилии не хотелось так подставлять родителей. Тем более сейчас. Нет, правда, что будет, если она не сойдет с поезда? Трудно даже представить. Астрид уж как-нибудь сообразит, что делать, она и поезд остановит, и прочешет двенадцать ближайших станций. Вполне возможно, у нее в ящике со всякой рухлядью лежит рация для прямой связи с проводником. Ну тогда держись, Сесилия! Родители вскочат в следующий поезд и устроят друг другу разборки, а потом в Большом доме разборки продолжатся, мол, кто же в этом виноват, и им даже в голову не придет, что они и виноваты, кто же еще? Называется, размечталась – у нее всего сорок долларов и кредитка, привязанная к родительскому счету в банке, так что если она и решится всех поставить на уши, надолго ее не хватит.

Вокзал в Клэпхэме оказался длинной платформой, по обе стороны пути, эдакий рот со скобками для исправления зубов. Вдоль путей бежит река Гудзон. Сесилия с помощью проводника выгрузила на платформу два огромных чемодана и едва не умерла от смущения, когда проводник стал выкрикивать имя бабушки. Его голос громыхал, заглушая урчание поезда, шелест проезжающих машин и чириканье птиц над головой. Чтобы попасть в здание вокзала, надо протопать по длинной ненадежного вида лестнице в зал ожидания со скамьями из деревянных перекладин. Наверное, Астрид сидит там. На платформе никого не было. Кто-то городов боится, однако Сесилия знала: это любители дурацкой статистики, которые насмотрелись фильмов про Бэтмена. Чего пугаться в месте, где тебя всегда окружают сотни людей – если что, твой крик кто-нибудь да услышит. Сесилия, девица современная, знала: цвет ее кожи и экономическое положение означают, что ее крик не только услышат, но и скорее всего придут на помощь. Впрочем, поскольку она девочка, родители на всякий случай научили ее держать между пальцами ключи от квартиры, как какой-нибудь Росомаха из комикса.

Проводник выкрикнул имя Були еще раз – Аст-рид Стри-ик! – как будто Буля была единственным претендентом на победу в шоу Кто хочет удочерить несовершеннолетнюю? Сесилия нервно засмеялась – она прекрасно знала, что ее бабушка никогда и никуда не опаздывала.

– Она точно наверху, может, в туалет зашла.

Сесилия скрестила руки на груди. Из поезда уже все вышли и теперь радостно топали вверх по лестнице, навстречу объятиям родных и близких, к своим машинам или блинной «Спиро» в квартале от реки.

Проводник и не думал улыбаться. Он взглянул на часы.

– Мы задерживаем поезд, мадам.

Сесилия уже хотела спросить, что это он вдруг называет тринадцатилетнюю девочку «мадам», как тут увидела: по лестнице несется бабушка, а за ней сиреневым капюшоном летит ее кожаная сумка.

– Вот она, – выдохнула Сесилия и от облегчения едва не заплакала.

Оказавшись на платформе, Астрид замахала обеими руками, добежала-таки до Сесилии, схватила ее за предплечья и поцеловала в лоб. Они теперь были почти одного роста, чаша весов склонялась в сторону молодости.

– Можете ее освободить, сэр, – разрешила Астрид. – Задание выполнено.

Проводник развернулся на каблуках, кивнул, и через секунду поезд, тяжело пыхтя, отчалил от станции.

– Привет, Буля, – сказала Сесилия.

– Привет, радость моя! – воскликнула Астрид. – Сегодня у меня на глазах кое-кто попал под автобус.

Глаза у Сесилии расширились.

– В смысле, человек?

– Да. Моя ровесница. Я знала ее всю свою жизнь. Поэтому я слегка не в себе. На всякий случай, машину водить умеешь?

Астрид подтолкнула очки от солнца на макушку. В ее глазах и правда была легкая поволока, и на мгновение Сесилии захотелось перейти на другую сторону платформы и отправиться в обратную сторону.

– Мне тринадцать лет.

– Я знаю, сколько тебе лет. Твоего отца я научила водить, когда ему исполнилось одиннадцать. – Астрид показала в направлении набережной. – Вон там, на следующей улице, ближе к реке, мы осваивали параллельную парковку. – Она изобразила, как машина перелетает через парапет и плюхается в воду. – Раз! И поплыли!