О`Санчес - Суть острова. Книга 2

Фу-ух, женщин не унять в беседе: они способны спать с телефоном в обнимку и болтать прямо во сне. Утомила меня эта Памела Отин, но голосок у нее свежий, скорее приятный, нежели резкий.

— Вот видишь? А напрыгивала, трубку отнимала…

— Что — видишь?

— Договорился и уладил, пригасил все эти «ихние» крики.

— Ты природный дипломат, мой дорогой: галантный, учтивый, сверхобходительный, находчивый. Искрометен язык твой, лучисты очи твои.

— Я что-то не так сказал? Что-то не то сделал?

— Все так, Ричик, все то. У меня к тебе только один вопрос по теме.

— Какой вопрос, моя прелесть, и по какой теме?

— Не юродствуй и убери руки. Вопрос очень простой: почему ты сказал «моего сына», а не «нашего сына»?

— Когда я так сказал? Не мог я такого сказать.

— Сказал. В разговоре с этой… школьной общественницей…

— Памелой Отин?

— Не переспрашивай, будь добр. — Моя Ши покусывает губки, верный признак, что сейчас зайдется в слезах. Эх!.. Как бы мне исхитриться и не допустить рыданий? Я… Мне всегда очень тяжело и больно, когда она плачет, я не знаю что бы я сделал, лишь бы она вытерла глазки и улыбнулась мне, стала бы прежней прекрасной, нежной и счастливой Шонной.

— Припоминаю. Да, брякнул в горячке. Но это лишь оттого, чтобы отодвинуть тебя за спину, укрыть в надежном месте, от всех этих проклятий и претензий. Понимаешь, да, зайчик мой? Чтобы не дразнить гусей, я даже в малости решил не подставлять твое присутствие для этой общественницы. Видишь, я даже разговор весь на себя взял.

— Только что придумал? Ты вообще все на себя берешь, меня не спрашивая.

— Если я был не прав — скажи в чем? Хочешь, я перезвоню ей и…

— Нет. Ты прав, ты молодец, ты умница, кормилец, ты глава семьи… Боже… Кто бы знал, как я устала от всего этого…

— От чего этого, Ши?

— От всего. Чаю хочешь?

— Давай, попьем. Если ты тоже будешь, а один не хочу.

— Нет, вечером я чая не… Я кипяченого молочка попью, а ты чай, хорошо?

— Хорошо. А потом съезжу за детьми. Хочешь со мной?

— Хочу.

— А-тлична!

— Только, давай ты не будешь кричать, у меня и без этого голова раскалывается.

У нее голова болит. От меня болит, к гадалке не ходи, от наших с нею разговоров на повышенных тонах. Вроде бы и помирились, а занозы остались невыдернутыми. Такое ощущение, что раньше я лучше, правильнее вел себя в семейных интерьерах. Или Шонна стала ко мне требовательнее? Нет, наверное, все же-таки я в чем-то, как-то, где-то не дотягиваю… Бывали в нашей жизни непростые периоды, бывали, что скрывать… Когда Ши оказалась в первый раз беременна, я был абсолютно счастлив самим этим событием и готов был к любым трудностям, к любым подвигам… А трудности да сложности возникали, и со здоровьем, и с настроением… Ну, знаете, всякие интоксикозы, страхи, переживания по поводу внешнего вида… Потом бессонные ночи, бесконечные детские врачи, походы по консультациям… В Бабилоне-городе климат не самый здоровый на свете, с этим даже господин Президент не спорит, так что вдоволь хлебнули мы с Шонной радостей первого отцовства и материнства. Не успели передохнуть от одного младенчества — оп! — Шонна опять беременна. Я в нирване — она… тоже. Но уже боится. С нашей малышкой Элли не все гладко получилось во время беременности, никак не обошлось без кесарева сечения. Тоже не повод Шонне — скакать и веселиться после родов. И все же, все же… Как ни трудно доставалось нам с лапушкой в те дни и годы, как ни горячи были иной раз наши семейные боестолкновения, но все они растворялись без осадка в остальной счастливой семейной жизни. Счастливой. Без осадка. А ныне ругаемся, с одной стороны, вроде бы и реже… и короче… Однако…

— Ой, Ричик! Давай зайдем на минутку в тот магазин?

— Фотоаппараты хочешь посмотреть? Конечно. Сейчас и купим, карточка у меня с собой. Шонне хочется не только статьи писать, на которые в дамских глянцевых журналах появился, мало-помалу, устойчивый спрос, но и фотографировать. В добрый путь, уж на это мы никаких денег не пожалеем, благо ее представления о хорошем фотоаппарате вполне благоразумны и ближе «мыльнице», нежели ко всяким-разным чудовищам с объективами толщиной в руку и прочими наворотами, да приставками…

Вот ведь время наступило, а? Даже и не думай удачно самовыразиться, если в кошельке твоем пустота! Хочешь преуспеть в искусстве фотографии — готовь десятки тысяч талеров, хочешь просто рисовать, карандашом, акварелью, плоттером, кистью — то же самое. Помню, попытался я подсчитать, сколько денег я грохнул во все эти программные обеспечения, да компьютерные обновления, включающие в себя видеокарты, процессоры, принтеры… Да, принтеры. Коль скоро уж я взялся крючочки на экране рисовать и цветовые пятна размазывать, приспичило мне и «в живую» посмотреть на плоды моих безобразий. Но на экране я вижу одно — а на бумаге другое! И понеслось: видеокарта не та, картриджи не те, бумага не та, монитор не такой… Пришлось все это сопрягать, но — не бесплатно, как вы понимаете… А еще и аппетиты растут! Раньше мне передача цвета с «цифры» на бумагу (пластмассу, холст, и т. п…) казалась вполне приемлемой — теперь кажется блеклой и уродской. Вижу те огрехи, эти… Размывы, расплывы, неровности тона, яркости, контрастности… Нет, что бы талант так же стремительно рос!