Денис Соболев - Легенды горы Кармель

И вдруг почти прямо ему в руки упал белоснежный платок, надушенный мускусом, с изображением газели, вышитым на платке шелком и украшенным червонным золотом. Юсуф поднял глаза и увидел в окне девушку, чьи глаза показались ему глазами газели. Ее лицо светилось на солнце. Девушка же, в свою очередь, внимательно посмотрела на Юсуфа, потом исчезла в темноте комнаты и затворила окно. Юсуф же долго сидел под ее окном, наполняясь удушающим чувством своей неполноты и пульсацией слепящего желания. Она была так близко – и бесконечно недосягаема. Но делать было нечего, и, когда начало смеркаться, Юсуф понуро отправился домой. Он проплутал по городу большую часть вечера и вернулся домой в запыленных одеждах и смятенных чувствах. Эстер заметила его странный вид, и ее сердце наполнилось сочувствием и болью. «О, сын моего дяди, – сказала она, – расскажи же мне, что с тобою произошло». Юсуф рассказал ей о том, как встретил незнакомую девушку с глазами газели и лицом как солнце, и разрыдался. «Что же мне теперь делать, о дочь моего дяди?» – спросил он. Эстер опустила глаза. «О, сын моего дяди, – ответила она, подумав, – если бы ты потребовал мой глаз, для тебя я бы вырвала его из глазницы. Так что я помогу тебе. Она говорит с тобой знаками, но это знаки и моего сердца. Упавший платок означает, что, увидев тебя, ее сердце упало к тебе навстречу; закрытое же окно значит, что без тебя темно у нее на душе. Так что, о сын моего дяди, собери свое мужество, ступай завтра на то же место и терпеливо жди – потому что любящие склонны к самопожертвованию, – и желания твои сбудутся». Она опустила глаза; а сердце Юсуфа наполнилось надеждой и ликованием. Зашла луна, и взошло солнце. Юсуф выспался, плотно поужинал и позавтракал, а наутро вернулся в приморские переулки – туда, где был слышен дальний шум воды.

Вернувшись наутро в переулки у моря, Юсуф долго сидел около дома незнакомой девушки, но потом – опасаясь привлечь к себе внимание – начал кругами ходить по переулкам, раз за разом возвращаясь к дому девушки, прекрасной, как лань. Иногда эти круги были большими, иногда – совсем маленькими. Потом недалеко от дома девушки он нашел лавку еврея-красильщика, которая была закрыта, потому что была суббота, и присел на порог отдохнуть. «Эстер меня обманула», – злобно пробормотал Юсуф и погрузился в размышления; потом все же поднялся и стал снова ходить кругами. Постепенно он настолько устал, что больше не мог ходить, и опять уселся напротив дома девушки. И вдруг, когда он совсем уже потерял надежду, окно открылось, и на секунду глаза Юсуфа встретились с глазами обладательницы этой газели. Но девушка ничего не сказала, только положила палец в рот, потом прижала два пальца к груди и указала ими на землю. Окно закрылось. Вернувшись домой, Юсуф неистовствовал. «И это – то исполнение моих желаний, которое ты мне обещала?» – кричал он на Эстер, и скулы его раздувались от негодования. «Клянусь Всевышним, – сказала Эстер, – ты ведешь себя как влюбленный. Но если бы я могла выходить из дома, я бы свела тебя с ней». И она заплакала. «Платок, – объяснила Эстер потом, – означает привет любящему от любимого. То, что эта женщина положила палец в рот, означает, что теперь ты у нее в самой глубине души и тела. А два пальца, прижатые к груди и опущенные к земле, приказывают тебе прийти на то же самое место через два солнца, чтобы прекратить ее душевное смятение. Приди же через два дня, чтобы она смогла удостовериться в твоем постоянстве, и исполнятся твои желания».

Обе эти ночи Юсуф почти не спал от нетерпения, а все эти дни отказывался от еды, так что Эстер почти заставляла его есть. «Клянусь Всевышним, – сказала она снова, – ты ведешь себя как влюбленный». Теперь она плакала так много, что ее глаза стали красными от слез, а веки распухли. Утром третьего дня Юсуф вернулся под окно незнакомой девушки. На этот раз окно открылось довольно быстро, и, завидев его, девушка вернулась с целым множеством предметов. Она раздвинула пальцы и ударила себя по груди, после чего выставила зеркало из окна, опустила в кошель из ткани и помахала красным платком, потом показала ему горшок с цветами, наконец убрала зеркало, свернула платок, опустила волосы на глаза и наклонила голову. Когда Юсуф вернулся домой, Эстер все еще плакала. «Почему же ты не удовлетворил с нею свою страсть?» – спросила она. Услышав ее слова, Юсуф наполнился горечью и рассвирепел. «Не смей насмехаться надо мной», – закричал он и ударил Эстер с такой силой, что, падая, она стукнулась головой о косяк и рассекла себе лоб. Юсуф увидел, что по лицу Эстер потекла кровь; она же взяла платок и стерла кровь и перевязала голову повязкой. «Клянусь Всевышним, – повторила она, – ты ведешь себя как влюбленный». «И что же я теперь должен делать?» – спросил Юсуф и рассказал Эстер о непонятных знаках девушки. «Зачем она это делает?» – спросил он. «Она проверяет, правда ли ты влюблен, – улыбнувшись, ответила Эстер. – Потому что, если бы ты был и вправду влюблен, тебе был бы понятен язык любви. Но раз он тебе непонятен, значит, ты не так влюблен, как ты думаешь». Ее лицо посветлело, и она продолжила утешать Юсуфа.