Питер Хёг - Твоими глазами

— Таким образом для пациента, который сидит там, где сейчас манекен, создаётся трёхмерная карта его биосистемы, обновляющаяся каждую секунду. МРТ-сканирования и все остальные измерения в большинстве крупных больниц проводятся ежедневно. Мы же сопоставляем их, строим изображение и воспроизводим его с помощью голографического проектора.

Она, сделала несколько шагов в сторону светящейся фигуры.

— С пациентом, которого вы видите, три года назад произошёл несчастный случай. С тех пор он вообще не в состоянии работать. Его обследовали и психиатры, и неврологи. И не нашли никаких патологий. Он утверждает, что после того происшествия у него немедленно немеет всё тело, как только он оказывается в ситуациях, предполагающих его ответственность за других людей. Всё тело кажется ему серым и немощным. Это его впечатление мы тоже закладываем в голограмму.

Пальцы её забегали по клавиатуре, мускулатура человека приобрела заметный сероватый оттенок.

— Кроме того, он рассказывает, что в таких ситуациях полностью перестаёт ощущать область груди, в том числе сердце. Это мы тоже регистрируем.

Ещё пара касаний, и область груди и сердце фигуры поблёкли.

— Он говорит, что мысли лишают его сил.

Радужные разводы вокруг головы и в нижней части тела изменили свой характер.

— Вот здесь мы вплотную подходим к тому, чего медицине никогда прежде не удавалось. Мы выстраиваем взаимосвязь между восприятием пациентом самого себя и теми данными о его жизненных функциях, которые регистрируют наши приборы. Когда он описывает состояние внутреннего хаоса или вызывает в себе воспоминания о прошлом, где этот хаос присутствовал, мы видим, как меняется характер волн мозга. Как изменяется обмен веществ. Меняется ритм сердца, давление, выработка гормонов, проводимость кожи. Мы пока не знаем, почему это так. Но создавая графическое изображение всех этих изменений, этот световой дисплей, и настраиваясь на восприятие пациентов, мы даём им возможность самим — с нашей помощью, конечно, — выстроить карту, позволяющую заглянуть в себя глубже, чем им когда-либо прежде удавалось. И затем, глядя на это трёхмерное изображение самих себя, они могут вместе с нами войти в эту карту. Так вот это нам представляется. Как будто тело и сознание становятся прозрачными. Доступными.

Она встала позади светящейся фигуры.

— В жизни этого пациента произошли два трагических события. С промежутком в несколько лет. Сходство, которое показывают приборы в отношении обоих случаев, указывает на существование взаимосвязи между ними. Всё это благодаря нашей аппаратуре. Мы видим модели ещё до того, как они доходят до сознания пациентов. Модели, до которых прежде можно было добраться только после длительной терапии. Которые, возможно, никогда и не были бы обнаружены. Теперь мы даём нашим пациентам возможность осознать свои травмы, снять напряжение и избавиться от некоторых из них. Травмы — это не то, что случилось с нами когда-то в прошлом. Это то, что мы не отпускаем от себя, ни на секунду.

Она выключила проектор, он медленно гас, голубая фигура постепенно таяла и, наконец, исчезла. Помещение погрузилось во тьму.

Она не сразу включила свет, наверное, через минуту.

Не то чтобы она стремилась достичь какого-то эффекта. Она просто давала нам время постепенно вернуться к привычной реальности.

Свет усиливался плавно, как после киносеанса. Автоматические перегородки открылись, шторы тоже. За окнами снова сверкал залив.

— И много людей отваживается взглянуть на такую карту самого себя?

Вопрос задал врач.

— Мало. У многих из тех, кто оказывался в системе психиатрии, страдание загнано так глубоко, а личность столь уязвима, что и речи идти не может об обращении внутрь себя. Человек стремится к тому, чтобы как можно надёжнее закрыться. Да и большинству из всех нас, остальных, совершенно не хочется встречаться с собой.

— Почему?

Она задумалась, прежде чем ответить на вопрос.

— Наш мир — это поток, который был направлен наружу в течение пятисот лет. Каждый шаг внутрь — это шаг против течения.

Посетители один за другим вставали и пожимали ей руку на прощание.

Наконец, остался я один.

— У меня есть названый брат, — сказал я. — Он пытался покончить с собой. Я боюсь, что он повторит попытку и доведёт дело до конца. Но внутри него осталось что-то, что не хочет умирать. Может быть, вам удастся вытащить это наружу?

Она покачала головой.