Андрей Шляхов - Ошибка доктора Данилова

— Смотря что считать очевидным, — после недолгого молчания ответил Ямрушков. — Все люди разные и то, что одному кажется очевидным, для другого выглядит невероятным. Однако то, о чем вы говорите, Владимир Александрович, укладывается в доктрину res ipsa logitur, [23] Вещи говорят сами за себя (лат.) позволяющую делать выводы, основываясь на свидетельствах окружающих и косвенных доказательствах. Воздух не мог попасть в сосуды пациента сам собой? Не мог! Это произошло в результате чьей-то небрежности? Однозначно! О чем в первую очередь можно подумать? О дефекте трубки аппарата, через который в систему приникал воздух. А кто использовал аппарат? Анестезиолог.

— Даты тоже говорят сами за себя, — стоял на своем Данилов. — Операция была двадцать девятого марта, а неисправность аппарата задокументирована только девятого апреля…

— Я понял ваш настрой, Владимир Александрович, — Ямрушков шумно и протяжно вздохнул, давая понять, что разговор его утомил. — Давайте при встрече обсудим все более обстоятельно, хорошо? Сообразим, так сказать, на троих, вместе с Максимом Иосифовичем. А пока что я хочу обратить ваше внимание на некоторые недочеты в записях Сапрошина. Вы историю болезни внимательно читали?

— Предельно внимательно, как говорится: «с лупой и карандашом», — ответил Данилов, слегка обидевшись на такой вопрос. — И должен сказать вам, что никаких недочетов в записях Сапрошина я не нашел.

— Никаких? — недоверчиво переспросил Ямрушков. — Хм! Копия истории у вас под рукой? Тогда откройте предоперационный осмотранестезиолога. Что там сказано по поводу аллергии? Подчеркнуто «нет», верно? А теперь откройте совместный осмотр при поступлении…

— Там говорилось о аллергии на арахис в анамнезе, — сразу же вспомнил Данилов. — Но зачем указывать ее в предоперационном осмотре? Здесь же обычно указываются аллергические реакции на те или иные препараты. Это нужные, важные сведения. А арахисом пациента во время операции все равно никто кормить не будет…

— Позвольте, Владимир Александрович, обратить ваше внимание на то, что пункт называется «аллергия», а не «аллергия на лекарственные препараты». Улавливаете разницу? — Данилов увидел словно наяву, как сейчас усмехается Ямрушков. — Так что анестезиолог должен был отметить здесь наличие у пациента аллергии на арахис. Дол-жен был! Но не отметил!

— И что из этого следует?

— То, что анестезиолог был плохо знаком с анамнезом своего пациента, который, к тому же, готовился к сложной операции, а не к какой-нибудь аппендэктомии. [24] Аппендэктомия – удаление аппендикса (червеобразного отростка слепой кишки). Он неполностью собрал анамнез и невнимательно, а, скорее даже небрежно, читал историю болезни.

— Или же просто не счел нужным упоминать про арахис, — вставил Данилов.

— С юридической точки зрения то, о чем не написал врач, не было им сделано или не было ему известно, — елейным голосом поведал Ямрушков. — Факт неполного знания анамнеза пациента налицо. «Забыл», «не счел нужным», «торопился» и прочие отговорки хороши для детского сада. Следствие и суд их в расчет не принимают. Знаете пословицу: «у юристов нет оправдательного наклонения?». Шутки шутками, но в каждой есть доля правды. Но это только первое свидетельство халатного отношения анестезиолога Сапрошина к своим прямым обязанностям.

— Это надуманное и несправедливое обвинение, Валентин Семенович, и вы это прекрасно понимаете! — возразил Данилов.

Ему очень хотелось добавить к вежливым словам пару-тройку невежливых, но удалось сдержаться. «Фокус» в лучших традициях средневековой инквизиции — из притянутого за уши пустяка раздувается обвинение в халатности. Ай как складно! То есть — как мерзко и подло!

— Уверен, что судья меня поймет! — коротко хохотнул Ямрушков. — Хотите пари на бутылку односолодового скотча?

Данилов ничего не ответил.

— Идем дальше! — бодро сказал Ямрушков. — Ожирение у пациента есть? Я вижу прочерк, свидетельствующий о его отсутствии. А рядом указаны рост и вес. Какой будет индекс массы тела [25] Индекс массы тела показывает степень соответствия массы человека и его роста. Определяется делением веса в килограммах на квадрат роста в метрах. у человека с ростом метр шестьдесят семь и весом восемьдесят пять килограмм? Тридцать целых, сорок семь сотых. А это уже ожирение первой степени!

— Тридцать — это пограничное значение между избыточной массой тела и ожирением первой степени, — уточнил Данилов. — Я лично, тоже бы поставил здесь прочерк.