Василий Ворон - Две столицы России. Сборник эссе и рассказов

– Как там папа?

Военный вглядывался в лицо Жени, слабо улыбнулся, кивнул:

– Ничего. Бьет фашистов.

На улице утихло, метроном застучал умеренней. Женя встрепенулась:

– Пойдемте к нам, – она, было, начала подниматься по лестнице, но спохватилась: – Ой, надо же воду с санками забрать. Они во дворе остались. По черной лестнице поднимемся.

Вода в ведерке стояла на санках нетронутая. Военный было взялся помочь, но Женя отобрала ведро:

– Вы лучше санки возьмите. И Васю. А то разольете с непривычки. У нас тут скользко.

В кухне Женя деловито поставила ведерко у мойки, отобрала у военного Ваську, сказала:

– Мама на работе, на почте отлучаться не велят. Придет только когда стемнеет. А бабушка там, – она махнула рукой в сторону комнаты Аарона Моисеевича. Военный открыл дверь, увидел пеленашки, попятился, стащил с головы шапку.

– А больше никого нет, – говорила Женя, деловито оттаскивая ведро в комнату к буржуйке. – Чижовы в эвакуации, Аарон Моисеевич умер, похоронная команда еще месяц назад забрала, а тетю Капу на улице убило, когда она за водой ходила. А еще…

Женя продолжала говорить. Рассказала про книгу, подаренную папой и которую она никогда-никогда не сожжет в буржуйке, про то, как тушила зажигательные бомбы с Санькой, спросила про то, как там, на фронте: не страшно ли? Рассказала, что Васька иногда приносит мышей и крысок, не часто, но это всё равно очень хорошо…

Военный рассеянно слушал, потом огляделся, спросил невпопад:

– А где бы присесть?

– Да что вы, стулья и табуреты давно сожгли. А еще паркет из квартиры профессора и книги. Дров-то нет.

Военный вздохнул, расстегнул шинель, достал из внутреннего кармана бумажный треугольник, протянул Жене:

– Возьми вот, письмо от отца.

Потом он снял со спины вещмешок, развязал, достал буханку хлеба, две банки консервов, отшвырнул пустой мешок, присел на корточки перед Женей. Сказал, пряча глаза и моргая:

– Вот, возьми-ка… Всё, что есть.

У Жени распахнулись глаза:

– Это же… Дяденька, это же сокровище настоящее!..

– Бери, бери, – сунул ей в руки продукты военный. – Маме отдашь. – Он заглянул в глаза Жени и она увидела, как по его щекам катятся слёзы: – Держитесь здесь. А мы там… будем с папой твоим немцев бить… Держитесь только.

Он поднялся, прихватил свой пустой сидор и, нахлобучив шапку, стремительно вышел в дверь. Женя, оглушенная невиданным подарком, так и стояла посреди кухни, держа у груди продукты и белый треугольник папиного письма.

Могила героя

Санкт-Петербург. Наши дни

Над головой весело шумели сосны, а по пруду, то в одном месте, то в другом, будто играя в прятки, пробегала рябь. Евгения Александровна сидела на скамеечке и вспоминала, как давным-давно рябь на глади пруда напомнила ей стиральную доску мамы. На коленях она держала старую книгу, с закладкой в виде бумажного треугольника.

К ней подбежал одиннадцатилетний мальчишка, выпалил на ходу:

– Ба, мы с Евой могилу героя нашли!

– Что ты говоришь? – Евгения Александровна поднялась со скамейки и сказала: – Ну-ка, веди.

Мальчишка немедленно исчез среди деревьев участка.

– Бабушка за тобой не успевает, – сказала ему вдогонку Евгения Александровна. Мальчишка снова появился рядом, подпрыгивая от нетерпения на месте.

– Ба, а правда, что здесь во время войны фашисты были? – выпалил он. Евгения Александровна покачала головой:

– Нет, сюда они не дошли. Во время войны здесь неподалеку, где теперь парк Сосновка, был военный аэродром наших .

Мальчишка перестал прыгать:

– Значит, это не могила героя? – он был крайне разочарован. Евгения Александровна улыбнулась:

– Не значит.

Они обогнули дом, прошли мимо грядок клубники и подошли к рябинам, что росли вдоль забора.

– Вон там! – показал мальчишка в сторону и тут же убежал туда.

У забора, возле одной из рябин, в тени, стояла фанерная пирамидка, увенчанная звездой. И пирамидка, и звезда были выкрашены красной краской. На пирамидке была табличка из жести, забрызганная землей после недавнего дождя. Неподалеку, орудуя лопаткой и формочкой, пыталась сделать из земли куличик Ева.

– Так здесь похоронен герой? – спросил мальчишка. – Я такую могилу в кино видел.

Евгения Александровна кивнула:

– Герой, да. Очень давно, когда мне было столько же лет, как и тебе, Антон, началась война. И город Ленинград, где я жила с мамой и бабушкой, оказался в кольце врагов.

– Фашистов? – нетерпеливо спросил Антон. Евгения Александровна кивнула: