Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Анатолий Кузнецов. „Леди Гамильтон”. Журнал „22”,март 1980, № 11. Тель-Авив.

Амамщица, амамщик — звукоподражательные слова, восходящие к латинскому Fellatio и английскому to suck. Все лингвистические примеры взяты мною из работы Владимира Козловского „Материалы к изучению языка одной субкультуры. Московские таксисты”. См. сборник „СССР: внутренние противоречия”. Нью-Йорк, 1981.

Выше описаны некоторые детали судов над содержателями „притонов разврата” в Москве в конце 60-х, начале 70-х годов (см. с. 283).

Борис Вайль. „Особо опасный”. Лондон, 1980, с. 233.

Примерно тогда же, в конце пятидесятых годов, начинающая московская журналистка Ирина Череватая, находясь с редакционным заданием в 50-м отделении милиции г. Москвы, наблюдала, как милиционеры приводили все новых и новых выловленных в центре женщин. Вот запись ее разговора с проституткой 30-ти лет. „Зачем вы пошли на это?” — спросила журналистка. „У меня двое детей”. „А муж есть?” „Есть, да он в тюрьме…” „Долго ли ему сидеть?” „Недолго. Пять отсидел, двадцать осталось”. „А почему не работаете?” „Я сегодня как раз на работу устроилась, на пуговичную фабрику”. „Так зачем же пошли после работы на улицу?” „Зачем, зачем! А чем ребятишек кормить? До получки еще две недели!..”

Жури. „Молодой Коммунист” № 1, 1963. Статья „Завтра будет уже поздно”.

„Комсомольская правда”, 10 июня 1966. Интервью на рассвете (без подписи).

„Комсомольская правда”, 4 сентября 1966. Финал „сладкой жизни”, С. Голяков.

Милиция имеет дело в основном с девушками, берущими с клиента 3–5 рублей или 12–15 рублей в такси и 20–25 рублей за ночь. ГБ интересуют лишь девушки, чья такса исчисляется в долларах: 50 долларов, а подчас и больше, за ночь.

Такой желанный для супружества иностранец среди проституток именуется „фирмач” или просто „фирма”.

В силу традиций в советском обществе бытует предубеждение против орального секса. Готовые на такие услуги проститутки носят в народе презрительное наименование "вафельницы" или "вафля с кремом". Тем не менее, оральный секс процветает, в частности, им охотно занимаются (за повышенную цену) проститутки, работающие в такси. В Москве известны также сорокалетняя мать и ее 20-летняя дочь, которые обслуживают любителей карточной игры. Картежники (это чаще всего деятели искусств, крупные чиновники, спекулянты) тайно собираются играть в частных квартирах. Игра идет на крупные суммы. В то время как на столе громоздятся пачки купюр, под столом идет другая игра. Время от времени кто-то из гостей подает знак, что у него наступил оргазм, и это известие остальные картежники встречают жестами понимания и одобрения. Тот, кто в этот вечер получил удовольствие первым, платит за ужин.

По рассказам девиц, если черному дипломату из стран просоветского блока в постели не хватало мужской силы, он совершенно серьезно командовал своему члену: „Именем революции, приказываю встать!”

Анатолий Кузнецов. „Леди Гамильтон” (рассказ). Журнал „22” № 11, март 1980. Тель-Авив, Израиль.

Victoria Fyodorova and Haskel Frankel. „The Admiral’s Daughter” ADELL BOOK.

Зоя Федорова была застрелена в своей московской квартире 11 декабря 1981 года. Есть все основания полагать, что убийство было организовано КГБ в ответ на требование актрисы разрешить ей выезд на постоянное жительство в Соединенные Штаты Америки.

Как свидетель событий, я вынужден огорчить секретаря парторганизации бывшего таниного НИИ: Таня Г. живет в Париже очень даже неплохо. Она родила второго ребенка. Муж ее открыл собственную адвокатскую контору.

Об особом успехе иностранцев у нынешних советских женщин свидетельствует следующий иронический анекдот. Американец в Москве просит найти ему хорошую женщину. Ему советуют пойти в ресторан, там за 25 рублей он найдет то, что надо. "Нет, я хочу иметь по-настоящему хорошую женщину, у меня есть чем заплатить", - настаивает иностранец. „Ну тогда отправляйтесь в театр, постарайтесь проникнуть за кулисы и за 100 рублей с вами пойдет любая самая миленькая актриса”. Американец упорствует: „Нет, я хочу самую лучшую женщину. Я могу заплатить не сто, а триста рублей…” „Ах, триста! — восклицают русские знакомые, — тогда стучитесь в любую дверь”.