Вениамин Смехов - Супруговорот

– Я говорю «зрелости».

– Ну да, аттестат зрелости. А что?

– Как зовут твоего..

– Не надо, Дениска. Не знаю я и не помню ничего, даже какого он роста, ничего не помню. Можно я завтрак сварю, ведь уже у людей обед проходит, три часа времени?

Самохвалов Денис устало побрел в спальню, глубоко врылся в подушку и замер. Катя сготовила обед, попутно забегая в ванную комнату и совершенствуя косметикой красоту лица. Она брала пузырек с французской надписью, морщила напряженно лоб, кусала кончик языка, нюхала духи, тушь, ретушь, лосьоны, помаду, лак и ацетон, всему находила… а как же! Ведь Денискина мама, уезжая, прямо наказала: «Катюха, будь полной хозяйкой в доме. Все бери в свои руки, как восставший пролетариат. Мы буржуи, мы сбегаем, а ты – новое правительство. Народ у нас один – Денис Андреевич. Корми его и учи уму-разуму. А женский совет вот какой, Катюха: береги первые впечатления. От них – на всю жизнь память. Поняла? Будь хорошенькой, а если хочешь его убить – не бойся, он не слышит, это наш секрет – если убить мужика – залезай в мою косметику и на дню три раза обновляйся! Все! Бежим – и смотри, сказанное остается между нами, тайна до гроба…» Вот какова мать у Дениски, врачиха-терапевт, высокая, красивая, щедрая – то, что надо… гм, на первое время. Так что Катя перебирала флакончики, всему находила точное применение и прыг к плите – суп готов. Прыг в ванную – грим загарный, помада, та, что надо… прыг в кухню – второе доходит, доходит… дошло. Сервировка, вино, цветы, зелень – хорошо быть новой хозяйкой в готовом доме, хорошо победившему пролетариату в медовый месяц на всем готовеньком. Но и будущее совсем не страшило Катю Самохвалову: любовь, молодость, руки и Москва. Вот это набор, вот это жизнь. Т-с-с, чуть не разбудила мужа. Где лежал, там и шевельнулся Денис. Однако стынет первое. Подошла тихонько, обняла за плечи. Залюбовалась волосами, гладит и гладит… Шепчет Катя:

– Миленький мой, я люблю тебя. А хочешь, тайну скажу, что я больше всего люблю? Башку твою умную… только не про ум моя тайна, а вот… эта черногривая копна, Дениска, – моя самая любимая игрушка… Ты у меня смотри, без спросу не подкорачиваися, а то чем же я любоваться стану? Вот она, упрямая головешка, густая чаща непроходимых лесов… Это моя лесозащитная полоса… то есть волоса… Товарищ лесничий, обед на столе, первый семейный суп остывает…

Как землетрясением переменилось все под руками Дениса… где Катя, где он, где чьи руки-ноги, куда сбежали одежды и на что ушла вся косметика… все перевернулось, а суп… бедный суп разве что не заледенел… Сутки к ночи склонились, где-то ужинают порядочные люди.

Она смирно лежала, ее рука потянулась погладить его голову… Ты копна моя, копна. Ты красива и вольна… Денис вырвался и снова сбежал, как утром. Потом вернулся, взял ее за плечи. Его трясло. Когда он успел перемениться, она не углядела.

– Я спросил тебя, но ты не ответила мне: как его зовут?

– Дениска! – Катя вскочила на колени, одеялом обхватила туловище, одна посреди гигантской кровати… – Дениска, зачем это? Нам ведь было так хорошо…

– Я спросил, но ты мне… И не надо ахать, надо отвечать. Как зовут твоего первого?

– Я не знаю.

– Не знаешь?! – он расхохотался.

– Ну… то есть…

– Говори громче!

– Я-… не помню.

Она не помнила, это было очевидно, но Денис глядел тоскливо сквозь нее и ждал чего-то так тихо, будто не дышал. Она совсем уже перестала справляться с мыслями, она бы, наверное, сбежала от страха и от такой новой жизни, если бы где-то на донышке не билось бы чувство вины. А перед кем вины и какой вины, она не знала, поскольку окончила всего лишь среднюю школу, и хотя отметки были отменные, однако с мыслями сейчас она никак не справлялась. Поэтому ею владел один лишь страх, поэтому она потянулась к его красивым волосам, а он не сопротивлялся, он только ждал мужского имени, отчего ей стало еще тоскливей. И она, гладя его большую голову, произнесла, сочиняя и губами и воздухом:

– Семен… Липеков…

Идиотская выдумка, сказала бы она, если бы владела мыслями.

Ей хотелось брякнуть «Липецкий», но она сократилась до «Липекова», чтобы вышло подостовернее. Теперь ее совсем оставили силы, и не только силы, но и Денис: он медленно оделся и вышел из дому. Катя вяло походила по квартире, села во главе стола, за окном посинел воздух, это наступал первый семейный вечер. Привычно булькала труба водопровода. Соседи мыли руки после ужина. Катя тронула ложкой Денисов суп, тронула суп в своей тарелке, сняла крышку сковородки, попробовала мясо на вкус… Через минуту еды не стало. Как в мультфильме: раз – и нету. Так же машинально вымыта посуда. Она включила свет, привела себя и квартиру в относительный порядок. Глянула на часы, заволновалась. Зачем-то подошла к окну, прежде чем начинать поиски мужа. А вдруг он просто стоит под окнами? Никого там нету: две старушки, двое ребятишек и какой-то лысый призывного возраста. Телефонный звонок.