Вениамин Смехов - Зачем далеко ходить?

Иногда просыпаешься с ярким чувством положительной надежды. Хочется, например, способствовать отечественному прогрессу. (А засыпаешь – ни с чем.) Зачем далеко ходить? Возьмем вчерашний день. Самая ранняя часть вчерашнего дня даже сегодня не вызывает лично у меня нареканий. Одним словом, в самую раннюю часть я бы камня не бросил. Зачем далеко ходить – возьмем момент просыпания.

Вчера утром, будучи предоставлен сам себе в смысле выходного дня, я проснулся именно с ярким чувством положительной надежды На службу идти не надо. Дочку еще с вечера жена моя увезла, такая умница, к своей недалекой маме, – в смысле часа езды от города, – в деревню Верхние Дыхалки. Значит, проснулся я в ярком одиночестве и освещенный лучом личной надежды. А в окна этим временем хорошо пробивалось солнышко. Мне мечталось тепло и просторно. В моей выходной голове одна легкая мысль сменяла другую: куда пойти, с чего начать, где отдохнуть или все-таки, может, бросить себя на общеполезное дело в смысле отечественного прогресса? Зачем далеко ходить – я остановился на этом прогрессе.

А надо вам сказать – не в порядке укорительного намека, а от чистого сердца – меня лично многое еще волнует в нашей действительности. Волнует, даже подчас кажется недостойным нашего будущего. Зачем далеко ходить – возьмем нашу пресловутую невоспитанность. Я не хочу тут бросать всевозможные тени, однако факт налицо: редко мы еще в автобусах и трамваях сознательно уступаем место женщинам, малышам и вообще старушкам обоего пола. Редко мы еще проявляем взаимную культуру в смысле уступчивости к нуждающимся людям. Так что в излишней тактичности нас еще упрекать рановато. Я бы сказал, что такт остается фактом яркой надежды.

И вот эту легкую мысль в моей выходной голове вчерашнего дня сменила другая, довольно-таки боевая на фоне солнечного утра… Ведь нельзя же ожидать прогресса, сложа свои пускай самые чистые руки! Ведь надо же хоть что-то потихоньку делать! Сегодня я буду первым, завтра, глядя на меня, подтянутся другие и такдалее. Вот я и решил начать с личного примера на самом остром участке нашего развития.

Ровно в 11 часов утра я оставил позади уборку квартиры, завтрак, пылесос и всю записку моей жены с ее наивными указаниями, как мне сегодня жить. И ровно в 11 часов 9 минут по московскому времени я начал способствовать прогрессу.

Проехав буквально две остановки в первом же попавшемся автобусе, я заметил вошедшего старичка с палочкой и быстро уступил ему место. Старичок сказал «спасибо», а я оглядел салон и насчитал шестнадцать свидетелей моего личного примера. Не теряя времени, сошел с автобуса и пересел в какой-то там трамвай. И завертелось!

Я входил, срочно занимал свободные места, дожидался подходящего инвалида и громко, привлекательным голосом обращал общественное внимание на свой личный пример. Одновременно я пересчитывал количество пассажиров, втянутых в это событие. Если автобус был так переполнен, что на свободное место нельзя рассчитывать, я выходил из положения следующим призывом: «Молодой человек (либо девушка)! Будьте настолько добры, предложите присесть товарищу с младенцем».

Сидящий, как правило, вскакивал, нуждающийся, как правило, садился, а я снова пересчитывал свидетелей, хотя данный случай меньше подходил под графу личного примера.

В общем, за четыре часа непрерывных пересадок, посадок, уступок и расчетов, то есть к трем часам дня, в моем активе оказалось 326 свидетелей правильного поведения. Почувствовав одновременно удовлетворение от посеянных зерен и голодную усталость в смысле режима дня, я ушел на обеденный перерыв.

Первое, что было обнаружено сразу после обеда, – мой пример уже заразителен. В салоне автобуса номер шесть между остановками «Кинотеатр „Слава“ и „Ветеринарная академия“, не успел я подыскать возможность поработать, раздался голос, похожий на мой собственный, и фраза, слово в слово повторяющая меня: „Парень, а парень! Будь настолько добр, предложи пожилому человеку посидеть на своем месте, вот так лучше“.

Конечно же рано было преувеличивать успех, но я все-таки проликовал целую остановку и вышел из автобуса, прибавив в уме еще 27 человек на свой счет.

К семи вечера пришло второе дыхание. Люди торопились в театры, в гости и на концерты. Городской транспорт выходного дня переполнялся до крайности. Я настойчиво трудился, громко привлекая внимание к каждому новому факту моего гуманизма. Раза два некоторые пытались упрямиться – как со стороны сидящей молодежи, так и с обратной стороны. Тут мне помогала растроганная публика, и в результате мы все-таки сажали кого надо, по справедливости. Дважды повторялась история с моими последователями, что приводило меня в душевное ликование. Я на короткое время вдруг сделался мечтателем: а что, если организовать тайное общество и, например, назвать его «Борьба за Уступание Места Старшим» (сокращенно «БУМС»)? Или даже ассоциацию более широкого значения, скажем, «Чуткое Поведение Человечества», сокращенно «ЧПЧ»?