Марта Кетро - Рассеянная жизнь

Но не успела развить мысль, как именно эти два парня уселись за их стол и начали знакомиться. Поль не хотела разговаривать и по привычке прикинулась, что не понимает английского, оставив диалог на Машеньку. Имён не расслышала, но вдруг поняла, что один из них, блондинчик, точно такой, как надо. Восхитительного возраста (на тридцатник может выглядеть только с большого похмелья), выше среднего, мускулистый, челюсть тяжёлая, взгляд коровий, притом программист и белый парик ему ужасно идёт. Поль старалась на него не таращиться, рассматривала прибывающий народ, но постепенно расслабилась и случайно заглянула ему в глаза. И тут же подумала о трёх вещах сразу:

«Не-не-не, домой нельзя тащить, четвёртый день Пурима, бардак и всюду платья раскиданы».

«А туалет здесь чистенький и унисекс, если что, и саундтрек там приятный, кабинки, опять же, запираются».

И…

«БЕЖАААТЬ!!!»

Потому что впервые за год, с тех пор, как рассталась с Нико, ей кто-то понравился, да ещё так сильно, что хоть сейчас хватай и тащи. Она же его толком не рассмотрела — блондинистый парик с длинной чёлкой, пряди падают на щёки и закрывают пол-лица, голос еле разобрала в грохоте, даже имя не расслышала, но… Но это опять, как и всю её жизнь, было чистое и однозначное притяжение, по которому Поль узнавала своих мужчин. Такое сильное, что не оставляло времени для флирта, приглядывания и сомнений. Надо сказать, чутьё не ошибалось, у неё не было одноразовых связей, стремительный случайный секс всегда перерастал в отношения. Счастливые или нет, другой вопрос, но в смысле тела то первое влечение никогда не подводило. Это её мальчик, и прикосновение сразу же опалит огнём обоих, лишит рассудка и вовлечёт в знакомый вихрь, несущий любовников прямиком во второй круг ада, но когда и кого это останавливало?

Вот только Поль уже не та лёгкая девочка, которую страсть могла сорвать в любой момент и с любого места, выдернуть из долгих, но скучных отношений, заставить забыть обо всём. И дело даже не в возрасте, ведь женщине, подхваченной этим вихрем, не бывает больше семнадцати, опыт слетает с неё, как шёлковый шарф на сквозняке, возраст спадает вместе с одеждой. Но в этот раз Поль испугалась, потому что помнила усталость от присутствия мужчины в жизни. Не боль, но тоскливую тяжесть, которую вносил сложный взрослый человек, обременённый страхами и комплексами. Она не могла с этим справиться, когда чувствовала себя семнадцатилетней, а если пыталась вернуться к сильной и опытной Поль, исчезала страсть, ветер угасал, и двум не слишком молодым усталым людям становилось душно.

И потому Поль сделала каменное лицо, наглухо замолчала, уставилась в сторону, а как только парни отошли за выпивкой, сбежала. Машенька, добрая душа, из солидарности ушла вместе с ней и потом потрясенно расспрашивала, что это было. Ответ «он мне понравился» ничего не объяснил, она ни разу не видела столь яркого и самобытного проявления женского интереса. Поль и сама огорчилась. Одно дело — понятная осторожность, а другое — откровенная паника при взгляде на красавчика.

— Не поверишь, — сказала психологически подкованная Машенька, — но так выглядят незаконченные отношения.

— Да ладно, я больше года свободна, откуда?

— Помнишь, ты говорила, что Нико из тебя всю кровь выпил?

— Да, это было тяжко, но не так чтобы В-пять ранил, С-пять убил. Я давно забыла, глупая история. — Поль не желала присваивать какую-то особую значимость мужчинам, которые её не полюбили.

— Длиной в два года.

— Но, когда неудачный мужик мешал новому роману?

— А вот! Пока не закроешь для себя обиду…

— Да я особо и не… Ну то есть я теперь ещё и идиотка, а не просто социофоб. Хорошо, спасибо за версию.

Та странная связь протекала между двумя городами, Поль жила в Москве, а он в полутора часах езды по Горьковскому, в Ногинске. Собственно, они и познакомились в электричке, зимой, когда Поль навещала маму, а он возвращался от очередной женщины, которая «опять сломалась». Его отношения обычно развивались по одному сценарию — увлеклись, переспали, было хорошо, но подружка начала давить, давить, давить и передавливала. Иногда в дело вмешивалась ревность, он и сам был недоверчив, и женщинам своим часто давал повод. А ещё они зачем-то хотели его изменить, сделать более ручным, комфортным, трезвым (во всех смыслах этого слова), в общем, вели себя, как дуры. Притом брал он их умными, самостоятельными и деликатными, но почему-то все потом портились, удивительное дело. Поль рядом с ним продержалась дольше прочих, несколько месяцев было вообще отлично, они много смеялись с той самой первой встречи, когда увидели друг друга в переполненном вагоне. Он недолго её рассматривал через проход, встал, подошёл к женщине, сидевшей напротив Поль, с минуту что-то пошептал на ухо и та вдруг расцвела, закивала и поднялась. Он уступил ей своё место у окна, а сам устроился с краю, посмотрел на Поль и сказал: