Мейв Бинчи - Замок мечты. Незваный гость

Косые солнечные лучи ворвались в окно и осветили барную стойку. Кейт Райан умудрилась вытереть ее тряпкой, одновременно сбрасывая домашние туфли и надевая резиновые сапоги. Она засунула сумку под стойку и открыла дверь на кухню, стремясь удостовериться, что Эдди и Деклан не мучают новую служанку. У девушки были красные глаза и грустное лицо; она тосковала по своей деревне. Если бы Эдди и Деклан показали себя во всей красе, служанка могла бы сбежать обратно. Но чары черепахи были слишком сильны, хотя прошло уже три недели, как она появилась. Дети лежали на животах, кормили черепаху листьями капусты и орали от восторга, когда та принимала угощение.

- Джон, - крикнула она, - спустись в бар! Я должна сходить за реку и посмотреть, что задержало близнецов. Им нужно привести себя в порядок перед концертом, а их и след простыл.

Джон Райан застонал. Поэтическое настроение снова исчезло. Бедняга надеялся побыть час-другой в одиночестве и уделить время собственным стихам.

- Еще минутку, - сказал он, надеясь не упустить мысль.

- Нет, иначе они опоздают. Послушай, возьми с собой бумагу и карандаш. Вряд ли кто-нибудь придет, но за стойкой должен кто-то быть.

Дверь хлопнула, и Джон Райан из окна спальни увидел, что жена бежит к пешеходному мостику, напротив пивной. Она перелезла через забор как девчонка, а не женщина за тридцать. Впрочем, летнее платье и резиновые сапоги действительно делали ее похожей на девочку. Кейт шла искать близнецов в развалины дома, который назывался Фернскорт.

Джон вздохнул и спустился в пивную. Он знал, что были трактирщики-поэты, знал, что были люди, писавшие ангельские стихи даже в вонючих окопах. Но он к их числу не относился.

Джон Райан двигался неторопливо. Это был крупный мужчина с пивным брюшком, которое незаметно появилось за годы, проведенные за стойкой. Так же, как и дряблый двойной подбородок. На свадебной фотографии запечатлен другой человек, более худой и энергичный, и все же во внешности Джона еще оставалось что-то мальчишеское. У него были пышная грива песочных волос, лишь слегка тронутых сединой, и густые брови, которым при всем желании не удавалось придать грозное выражение даже тогда, когда близилось время закрытия или Джону сообщали, что его дети совершили очередное хулиганство.

Он часто говорил, что жена со дня свадьбы почти не изменилась. Кейт это нравилось, но она отвечала, что это всего лишь грубая лесть с целью поменьше находиться за стойкой. И все же это была правда. На фотографии была изображена девушка с длинными волнистыми темными волосами, подвязанными белой лентой в тон платью и пальто. В тот сырой дублинский день Кейт выглядела настоящей красавицей; Джон не мог поверить, что она согласилась переехать к нему в Маунтферн. В отличие от него, за годы работы у Кейт пивное брюшко не появилось. Она часто говорила мужу, что нет закона, который велит пить с каждым, кто тебя угощает, или наливать себе полпинты после каждых шести пинт, проданных другим.

Конечно, такой негласный закон был, но на женщин он не распространялся.

Джон был младшим из семерых детей Райанов и любимцем матери, которая удивилась и обрадовалась его рождению. С его появлением она уверилась в мысли, что ее семья полна. Насколько Джон помнил, его всегда перекармливали, пичкали сладостями и поили газировкой. В юности бег, прыжки и велосипед, на котором он ездил на танцы за несколько миль, позволяли ему сохранять фигуру. Но раздача напитков в баре, перемежающаяся сочинением стихов, подвижности не способствует.

Джон не знал, хочет ли, чтобы сыновья унаследовали его профессию. Он возлагал на них большие надежды, желал, чтобы мальчики немного увидели мир и поступили в университет. Поколение его родителей об этом и не мечтало. Их главной заботой было то, чтобы дети хорошо устроились в эмиграции.

Конечно, церковь оказывала немалую помощь: из семьи Райанов вышли две монахини и два священника. Но детей самого Джона религия не прельщала. Майкл был мечтательным и задумчивым; из него вышел бы хороший отшельник. А из энергичной Дары - настоятельница монастыря. Практичный Эдди мог бы стать братом-миссионером и учить языческие племена строить хижины и рыть каналы. Деклан еще совсем малыш. Может быть, он стал бы священником где-нибудь неподалеку, где за ним можно было бы присматривать.

Конечно, все это чушь. Никто из них и слышать не хотел о религии. Но все же Джон Райан не представлял себе, что в будущем три сына и, возможно, дочь займутся тем же ремеслом, что и он сам.