Марина Раевская - Я все смогу сама [litres]

Хотя, даже если бы Валентина внимательно изучила горы, она бы все равно не заметила там ничего необычного. Домики у заросшего лесом края ущелья щурились на утреннее солнце, ярко-синее небо отражалось в до блеска отмытых стеклах, где-то среди деревьев (Валя знала это) тихонько журчал ручей. Прекрасная, почти идиллическая картина. Ничего страшного, даже мало-мальски серьезного. Ничего из того, что способно изменить жизнь самым непредсказуемым образом.

– …Так, и еще здесь.

Валя послушно подписала толстую пачку платежек, мысленно удивляясь, что на дворе уже двадцать первый век, но оригиналы документов все равно приходится хранить, подписывать, отвозить в банк и инспекции всех уровней.

– Вот и все, спасибо, Валентина Сергеевна.

– Вам спасибо, Галина.

Второй бухгалтер бесшумно закрыла за собой дверь. То, что в отеле работали уже даже не два, а три бухгалтера, с точки зрения Вали было показателем успешного и развивающегося бизнеса. Эсфирь давно стала не просто главбухом, а исполнительным директором по штатному расписанию и правой рукой самой хозяйки. Два других бухгалтера вели дела настолько аккуратно, что даже у придирчивой Вали вопросов не вызывали. Впрочем, все коллеги были для Валентины чем-то вроде второй семьи. Им она доверяла не просто, но полностью. Хотя (тут Валя бы вздохнула) иногда все-таки случались и проколы. Вот как вчера, когда она попыталась пристыдить Танечку, которая убирала на первом этаже.

Танечка была человеком хорошим, честным и глубоко порядочным. Валентина позвала ее на работу, узнав, что Танин муж бросил ее одну с двумя пацанами и совершенно без средств к существованию. Уборщица, конечно, не ахти какая карьера, но все-таки возможность заработать денежку, пусть и не огромную. Таня с благодарностью приняла приглашение, работала усердно, но… Похоже, даже для такого труда нужно своего рода призвание – после ее смены в каждом номере оставалась то полная мусорная корзина, то скверно протертое зеркало, то сырые полотенца, которые Таня просто забывала сменить на свежие.

Сегодня была Танина смена. Валентина разбиралась с документами и краем уха слышала в холле разгорающийся скандал. Причем Татьяна отвечала все громче, а голоса Эсфири Валя почти не слышала. Это было очень скверно – значит, ее «правая рука» необыкновенно рассержена и для Тани скандал, к сожалению не первый, может закончиться совсем плохо.

– Да что я тут, пахать как лошадь должна? – донеслось из холла.

Голоса исполнительного директора Валя не услышала. Значит, пора вмешаться. Валентина вышла в холл и увидела, что вмешаться надо было бы минут на пять раньше: щеки Татьяны раскраснелись, форменный передник она уже скомкала в не очень чистый комок. Благородный профиль Эсфири Лазаревны казался белым как мрамор, батистовый платочек с монограммой она почти разорвала. «Ох-х, девочки, что у нас еще случилось?»

Ответа, конечно, Валентина не услышала. Надо было быстренько разбираться и с Таней, и с тем, к чему в этот раз может привести ее рассеянность.

Валины каблуки простучали одиннадцать ступенек вниз в холл и еще шагов с десять до «очага возгорания». Таня уже была красная как рак, а Эсфирь – бледная как смерть.

– Что случилось, коллеги? Эсфирь Лазаревна, вам дурно?

Сказать по правде, Валю сейчас куда больше заботила Татьяна – и работы у нее нет другой, и здесь оставлять ее нельзя, и… И не по-человечески это, вот хоть сто раз ты начальник и владелец бизнеса.

– Нет, друг мой. – Эсфирь не то чтобы была старомодна, но любила вот этакие обороты и вообще стиль «серебряного века» очень уважала. – Все в порядке. Танечка… Ох, Танечкина смена не очень хорошо закончилась. Вот теперь пытаюсь понять, что нам с девочкой делать.

Татьяна усмехнулась. Правда, злой румянец уже почти сошел с лица, но глаза еще вовсю метали молнии.

– А давайте меня расстреляем, а?

Эсфирь промолчала, а Валентина сухо усмехнулась. Решение надо было принимать как можно скорее. Валя перевела взгляд за окно – под ярким майским солнцем горели всеми оттенками красного роскошные розовые клумбы. Валя цветы, в общем, любила, но… как бы сказать, отстраненно. А вот Татьяна, да-да, эта самая Татьяна, могла с землей, прививками, отростками и всем прочим возиться просто сутками.

Эсфирь подняла глаза на свою хозяйку, а потом попыталась понять, куда та смотрит. Взгляд ее задержался на клумбах на пару секунд, а потом она взглянула на Валю.