Марина Раевская - Я все смогу сама [litres]

– Я тоже не слышала. Ладно, Эсфирь Лазаревна, а почему вы маме не сказали, как узнали об этом?

– Трудный вопрос, детка. Я пыталась, но… Это ж в чужую жизнь с ногами лезть… Потом подумала, что она сама расскажет Валечке и вам. В общем, детки, я тут тоже виновата.

– Да ни фига! – Кира решительно встала, открыла окно, вернувшись, погладила мамину помощницу по плечу. – Вы тут точно ни при чем. Это баба Света должна была сделать…

Катя хихикнула (голос у нее уже сел, поэтому хихиканье получилось похожим на карканье).

– Да баба Света маму ненавидит! И у нее ума хватает чуть ли не на каждом углу об этом кричать. Но почему папа маме ни слова не написал?

– Вот и я о том же… – Эсфирь тяжело вздохнула. – Видно, у папы вашего какие-то планы… Которые вашей маме вряд ли понравились бы.

– Да уж… Наш папа на многое способен, – в сердцах бросила Кира.

Эсфирь насторожилась:

– Ты о чем, детка?

– Да ну, ребята рассказывали… Я не верила, но похоже, правда.

Эсфирь тоже знала за Валиным мужем немало странных, чтобы не сказать нехороших, делишек. Но его оправдывало (в ее глазах, во всяком случае) то, что он все это делает ради семьи, бизнеса, детей и их будущего.

Киру просветила подруга сокурсника. История была достаточно некрасивая. Якобы Кирин отец год ухаживал за матерью этой девушки. Клялся в нежных чувствах и в том, что уйдет из семьи. Это само по себе было отвратительно, но позже оказалось, что просто «отвратительно» – сказано слабо. Мама девушки, эта самая «большая любовь» Кириного папы, была руководительницей фискальной службы города. Уж как Игорь нашел к ней дорожку, было неизвестно. Но то, что он исчез из ее жизни, получив какие-то немыслимые льготы, стало известно сразу. Мама девушки слегла, льготы отобрать не смогли.

Правда, потом мама пришла в норму, порадовалась, что поклонник исчез с горизонта. Девушка на Валю и ее семью зла, в общем, не таила. Правда, после этого рассказа Кира не могла матери в глаза смотреть… Но сил поделиться информацией так и не нашла. И ореол вокруг образа исчезнувшего отца сразу же потух.

Катя смотрела на сестру странными глазами. Хотя знала, что Кирка – кремень, из нее против воли и слова не вытащишь. Да и тайны, особенно чужие, сестра умеет отлично хранить.

– Ладно, девочки, пойду я. Расскажу вашей маме, что все в порядке.

– Поезжайте лучше к себе, Эсфирь Лазаревна. Я сама маме вечером все расскажу. Наверняка она скоро домой собираться станет. Вот за чаем вечером поговорим. Незачем вам туда-сюда мотаться…

– Ты права, деточка. Я ведь и позвонить могу… – пробормотала Эсфирь, вставая.

Она и в самом деле поначалу собиралась обратно в гостиницу. Но сейчас, припомнив странное выражение лица Валентины, решила, что не будет ничего дурного, если она ей просто позвонит.

Кофемашина опять зашумела. За вечер это была у Вали то ли третья, то ли четвертая чашка кофе. Приверженцы здорового образа жизни, должно быть, уже раз пять укоризненно покачали бы головой. Но Валентине сейчас было здорово на это наплевать – запах кофе с лимоном ее успокаивал и даже придавал некие внутренние силы. Во всяком случае, не давал чувствам взять верх над разумом.

Хотя о каких чувствах могла идти речь? Пять лет адской работы и постоянного напряжения напрочь убили в ней все от прежней милой доброй Валечки. Мечтательница, верящая, что ее идеи зажгут соратников, которые станут трудиться во имя великой цели так же, как она сама… Беспокойство за мужа, конечно, никуда не ушло, но постепенно перестало быть беспокойством за единственного и любимого. Так мы тревожимся из-за знакомых, которых, к примеру, проливные дожди или землетрясение застали на отдыхе. Или за далеких родственников, живущих, скажем, во Флориде, когда узнаем, что на Карибское побережье надвигается неслыханный по силе ураган.

Итак, Валя отпила кофе и подняла глаза на мужа, довольно неудобно устроившегося напротив.

– Ну что ж, говори.

– Валь, я очень тебя люблю…

Валентина холодно улыбнулась:

– Вот давай мы сейчас о чувствах не будем. Тем более что я слышу «но»… Давай сразу к делу, а?

– Ты все-таки стала невыносимой! Я приехал. Думал жизнь с тобой наладить, а ты…

– Игорь, я умоляю тебя, вот только не ври. Ни в любовь неземную я не верю, ни в «жизнь наладить». Давай по делу?

Но по делу Игорь не мог, вернее, он не мог сразу вот так взять и рубануть с плеча. Он-то привык все обставлять так, что он благодетель, а если не получилось, то виноват кто угодно, но не он.