Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Далее имеется приказ, по которому с Перцевой И. Я. удерживается стоимость работы и бумаги, 8 р. 32 коп., за пропущенную ошибку в статье «Образцово провести сев».

Далее идет донос на маму того же Аксенова.

Слава небесам, ничего более серьезного.

Вот такая была дисциплина. На грани ареста.

А они — байки…

Побывали бы в шкуре героя баек…

Газета — объект повышенной бдительности. И отношение к сотрудникам соответствующее. По крайней мере было. Все сотрудники редакции ходили по краю. Не арестовали? Повезло, значит. И выговоры, и громы небесные — почти обычное дело. Я еще помню мамины рассказы. Это вам не нынешний разгул вседозволенности. Хорошо или плохо?

Не знаю. Не стоили те ошибки такого наказания. Но и грязи не было. Совсем.

И гнусной псевдоанглийской тарабарщины тоже.

Наш город молча умирает…

Он превращается в песок.

И только тихий свет окраин

Еще мерцает между строк.

Его спокойно вырубают

Под самый корень, каждый час.

Наш город молча исчезает,

Быстрее нас…

Наш город с каждым днем все больше

Похож на призрачный мираж.

Наш город смотрит в небо с болью.

Наш город…

Нет, уже не наш.

Бах Ахмедов 2 2 Напечатано с разрешения Баха Ахмедова.

Мой бедный любимый город. Бедный родной город. Что с тобой сделали? Что с тобой делают? И что еще с тобой сделают?

Казалось, вечный.

С собственным сердцем — Сквером.

С собственным Бродвеем, где, как и подобает Бродвею, был театр, был дворец, куда высыпала по вечерам молодежь. С Главным фонтаном, куда нас водили мамы. С парками. Сколько же было парков… Два с озерами, когда-то выкопанными на субботниках той же молодежью. Какие-то уничтожены, какие-то реконструированы до неузнаваемости. В одном изуродовали великолепную лестницу. Озеро Победы осушили. Теперь взялись за Комсомольское и тут же расправились со знаменитой детской железной дорогой.

А зелени! Гордые чинары. Дубы. Каштаны. Серебристые тополя. Ясени.

Не поверите, но чистая правда: когда-то прямо посреди мостовых тянулись клумбы. С каннами. Большие цветы, зеленые листья. Маленькие цветы, почти черные листья. С розами. Весь город был в розах и каннах. Клумбы вместо разделительных полос. Понимаю, представить трудно. Но правда. С ранней весны и до поздней осени город расцветал.

Город-сад. Город-рай.

Что с тобой сотворили?

Город, как всякий живой организм, оказался беззащитным перед убийцами.

Его убивали по частям, но планомерно. Сначала сердце. Сквер. Потом здания. Исторические. Дышавшие стариной. Великолепной архитектуры.

Потом принялись за деревья. Это не в лесу и не браконьеры. Уничтожали легкие большого города. И продолжают уничтожать. Все во имя Золотого Тельца.

Но и это не самое страшное. Как ни страшно все происходящее.

В моем городе идет война. Самая настоящая война в мирное время. Руководство города воюет с населением. Бой идет на несколько фронтов. Снос. Теперь каждый, у кого много денег, может снести любой дом, любое памятное место. На днях снесли целую рощу. Рашидова. Это он сажал деревья. Просто кто-то приехал и срубил 80 деревьев. Сносят дома. Не только в Ташкенте. Бесконечные суды, бесконечные требования… Теперь в каждом дворе каждого дома могут построить еще дом. Потому что есть деньги.

Был в Ташкенте институт садоводства и виноградарства. Основанный большим ученым Рихардом Шредером. Носивший его имя.

Потом это имя отняли. Потом институту дали имя Мирзаева. Вроде как ученика. Теперь нынешний директор благополучно вырубил весь сад института. Абсолютно безнаказанно. Древесина идет на мебель и паркет.

Война идет с переменным успехом. Дом 45 по улице Амира Темура, бывшей Пролетарской, стал символом, вроде Брестской крепости. Это просто уму непостижимо: нашелся человек, сплотивший жильцов дома, выигравший все суды, не позволивший снести исторический памятник…

Я еще не видела такого, чтобы в современном государстве у человека отобрали его же картину, а на все попытки вернуть грозятся в тюрьму засадить! Причем грозится (публично!) та, кто призван закон защищать. Прокурор.

Хоким (мэр) города публично же угрожает журналистам. Еще какой-то хоким ставит людей в канаву с водой за некий, по его мнению, проступок.

Заметьте, и характер преступлений изменился. Преступления были всегда. Были, есть и будут. Но обижать и унижать стариков? В мусульманской стране? Издеваться над детьми? В мусульманской стране? Такого просто не бывает.