Валерия Парусная - Лайк, шер, штраф, срок

Падение показателей, по которым оценивают работу региональных подразделений, всегда приводит к резкому росту в следующем отчетном периоде. Это очевидно из статистических данных Генпрокуратуры. Алтайский край в 2016 году показал падение на 10%, но в 2017 году сразу зафиксировал рост выявленных экстремистских преступлений почти вдвое — на 73%. Рекордсменом по «отскоку» в 2017 году стала Белгородская область — прирост по таким преступлениям там составил 250%. В результате в 2017 году Алтайский край оказался на седьмом месте по России по числу выявленных преступлений экстремистской направленности (21-е место по относительному показателю — число преступлений на 100 тысяч населения). И по итогам первого полугодия 2018 года регион пока «не дотягивает» до показателей предыдущего года — отставание составляет почти 30%. Учтены ли в этих данных дела Мотузной, Маркина и Шашерина, неизвестно.

Зеленоградский районный суд Москвы прекратил уголовное дело 20-летнего студента Виктора Степановского. Его обвиняли в возбуждении ненависти к кавказцам из-за старых постов «ВКонтакте», которые он опубликовал в 16 лет на странице своего друга-пятиклассника. «Около шести или семи утра раздался жуткий стук в дверь. Открыла — стоят амбалы в форме, куча народу. Наша собака лает, они орут: „Уберите, а то застрелим“. Показали решение суда об обыске», — вспоминает события 5 октября 2017 года жительница подмосковного поселка Андреевка Надежда Степановская. Отогнав сон и перечитав документ, женщина поняла, что визит силовиков связан с постами «ВКонтакте», которые опубликовал три года назад ее шестнадцатилетний на тот момент сын Виктор. Степановская говорит, что оперативники искали националистическую символику и экстремистскую литературу. Они изъяли всю технику — два ноутбука, два планшета и телефон, поломали комод и разговаривали с хозяевами «будто с убийцами», а потом сообщили, что Виктор должен ехать с ними на допрос. «Я нашу полицию знаю — они могут и избить, и что угодно сделать. Поэтому я их об одном просила — чтобы не пинали», — рассказывает Надежда.

Юношу повезли в Следственный комитет. Там Виктору объяснили, что его подозревают по части 1 статьи 282 УК (возбуждение ненависти или вражды по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к социальной группе). «Был государственный защитник, который ничем не помогал, не объяснил ничего. Было давление со стороны следствия», — описывает первый допрос Степановская, которая поехала в СК вслед за сыном. Послушавшись следователя и адвоката по назначению, молодой человек тогда полностью признал вину и дал подробные показания. Виктор рассказал, что у него была страничка «ВКонтакте», которую он завел в 2012 году. В конце 2014-го он стал тесно общаться с друзьями своего школьного приятеля Антона Шварца (имя и фамилия изменены; Шварцу еще не исполнилось 18 лет), которые увлекались футболом и придерживались ультраправых взглядов. Под их влиянием Виктор стал постить соответствующий контент на своей странице и в паблике 14/88х , куда его пригласил Шварц. В разговоре с «Медиазоной» 45 45 признана иностранным агентом Степановский тот период своей жизни оценивает однозначно: «Связался с плохой компанией, публиковал глупости». Он говорит, что в начале 2015 года забыл пароль от старой страницы «ВКонтакте» и больше не общался с людьми из компании Шварца, разочаровавшись в их взглядах; позже он завел новую страницу, на которой не публиковал ничего крамольного. Шварц, который дал показания по делу Степановского как свидетель, подтвердил, что ничего не слышал о Викторе с начала 2015 года. Кроме того, подросток рассказал, что создал паблик 14/88х , когда учился в пятом классе зеленоградской школы.

После допроса Степановского отпустили под подписку о невыезде. В следующий раз давать показания его вызвали 23 марта 2018-го; юноша отказался говорить со следователем, сославшись на 51-ю статью Конституции. Надежда рассказывает, что в СК тогда обещали прекратить дело в отношении ее сына по основаниям, предусмотренным частью 3 статьи 20 УК — психолого-психиатрическая экспертиза установила, что из-за особенностей развития Виктор не отдавал себе полного отчета в своих действиях. «Меня уже поздравили с закрытием дела, сказали, что перезвонят через несколько дней, чтобы рассказать, как это будет оформлено юридически. Потом они поменяли позицию и сказали, что хотят провести еще одну экспертизу, которая трактовала все уже абсолютно не так, и дело пошло дальше», — вспоминает женщина. Для проведения повторной экспертизы следствие хотело направить Виктора в психиатрический стационар, но суд отказал в этом ходатайстве. «Перед заседанием государственный защитник нам сказал: „Ну а чего, полежит, хорошо“. Мы, конечно, были против; он стал убеждать, что у нас ничего не выйдет, что все уже решено, а суд — фикция, и нам нужно просто молчать и ждать, что нам скажут дату госпитализации», — рассказывает Надежда.