Айрис Мердок - Честный проигрыш [= Довольно почетное; Вполне достойное поражение]

— К сожалению, я не знаю… когда Морган вернется.

— У тебя нет ее адреса?

— Нет.

— Ладно. Да, кстати, а отец дома?

— Нет, он сегодня работает допоздна.

— Должен признаться, что залил электрический чайник горячей водой, — сказал Джулиус. — Так он быстрее закипит. Надеюсь, вы не возражаете? Некоторые считают, что только вскипяченная холодная вода способна обеспечить должный вкус. Я принес еще одну чашку, для Питера. Так, разливаем превосходный чай. И надеюсь, кто-нибудь наконец сжалится над этим ореховым тортом.

— Как я вам благодарна, Джулиус, — сказала Хильда. Джулиус принялся разливать чай.

— Мне не нужно, спасибо, — заявил Питер.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Может, немножко хересу, дорогой? Нет? А вы, Джулиус? Выпьете что-нибудь покрепче чая?

— Нет, спасибо. Но разрешите принести вам виски, да, я на этом настаиваю и знаю, где его взять.

Хильда со вздохом откинулась в кресле, поочередно прихлебывая то чай, то виски. Уперев подбородок в колени, Питер сидел напротив нее на полу и сквозь спадающие на лоб непослушные светлые пряди озадаченно, с беспокойством ее разглядывал.

— Ты что-то утаила от меня, мама.

— Решительно ничего.

— Прости, я не верю.

— Ой, Питер, прекрати. Я просто утомлена и нервна…

— Да, — сказал Джулиус, — и сейчас просто не время… твоя мать в полном изнеможении… все эти комитеты…

— Что ж, — Питер поднялся на ноги, — тогда я пойду.

— Дорогой мой, я умоляю…

— Оставь, мама. Я не сержусь. Я все понимаю. Ты просто устала. Я зайду завтра.

— Да-да, приходи завтра, и мы подробно обо всем поговорим. Приходи завтра утром. Придешь?

— Приду. Я позвоню тебе в девять, и мы договоримся. Я обещаю.

— Как это неудачно, — вздохнула Хильда, когда дверь закрылась. — Он так расстроился. Теперь начнет задумываться и…

— Что вы ему сказали?

— Разумеется, ничего. Сказала, что все в порядке.

— Хильда, вы безнадежны. Надо было придумать что-нибудь убедительное. А так он, конечно же, будет и беспокоиться, и недоумевать.

— Я не умею изобретать убедительное.

— Нужно было сказать хоть что-то. Хотите, я догоню его и успокою? Придумаю что-нибудь безобидное, но конкретное. Тогда он перестанет нервничать. Ведь вы не хотите, чтобы он начал что-то раскапывать?

— Еще бы! Да, догоните его, пожалуйста. У вас такой быстрый изобретательный ум, вы без труда найдете нужные слова.

Джулиус вышел из комнаты и поспешил вслед за Питером. Взяв чистую чашку, Хильда налила в нее крепкого чая и виски. Смежила распухшие веки. Сколько шума и беспокойства, а ведь, наверно, все зря. Когда Руперт вернется, она посмотрит на него внимательно и увидит, что он абсолютно спокоен и держится, как всегда. Привычное успокоит ее, должно успокоить и успокоит. Жаль, что как раз сегодня он задержался у себя в офисе. Задержался? Но почему?

Через каких-то несколько минут вернулся Джулиус. Сад был уже почти вечерним. Свистели дрозды.

— Что вы ему сказали?

— Что до вас только что дошли сведения о тяжелой болезни одноклассницы, с которой вы очень дружили в школе, а потом много лет не виделись, и это всколыхнуло множество воспоминаний. Что вы не сказали ему это сами из опасения, что для него это будет звучать как абсурд. Я даже назвал ему имя этой подруги, сказал, что он, вероятно, слышал его от вас.

— Джулиус! Как же ее зовут? Я должна же быть в курсе.

— Антуанетта Руабон. Она француженка. Живет в Мон-де-Марсане. Вы называете ее Тони. Все эти годы вы переписывались…

— Джулиус, вы действительно…

— Чтобы вранье звучало убедительно, нужно уметь придумывать детали.

Хильда беспомощно рассмеялась:

— Вы сумели развеселить меня. Думаю, миф о Тони Руабон будет теперь сопровождать меня всю жизнь.

— Она Руабон — по мужу. В девичестве Мориак. Дальняя родственница писателя. А ее муж…

— Джулиус, прекратите, — взмолилась Хильда, отбирая у него руку. — Мне этого не выдержать. Когда вы меня так смешите, мне кажется, что я снова счастлива, но несчастье-то все же со мной, и это так больно. Питер поверил вам?

— Стопроцентно! Ему показалось, что он даже помнит, как вы говорили о ней. И не сердитесь, Хильда, но я мимоходом коснулся возраста, близящейся менопаузы, синдрома женщины средних лет…

— Что ж, это как раз полнейшая правда…

— В достойной лжи непременно должна быть крупица правды. Как бы там ни было, думаю, с этой стороны у вас проблем больше не будет. А теперь, милая Хильда, мне пора.