Андрей Шляхов - Главврач

Пятый день своего пребывания в столице Франции Константин собирался посвятить осмотру достопримечательностей, но переводчик предложил побывать в одной общественной организации с длинным незапоминающимся названием, которая занималась защитой прав граждан России и прочих постсоветских государств. Вероятнее всего мужик хотел обеспечить себе еще один день работы, но Константин согласился, не столько в надежде на какую-то пользу, сколько ради получения опыта, который мог оказаться полезным для несчастной жертвы тоталитарного произвола. Организация находилась в долбаных бебенях, куда на такси пришлось ехать более часа (во сколько обошлась поездочка туда и обратно лучше не вспоминать). Сначала пришлось долго общаться с сотрудником, который вел первичный прием посетителей, а затем еще дольше с тремя деятелями более высокого ранга. Общаться через переводчика вообще дело не быстрое, да еще и собеседники периодически начинали что-то обсуждать между собой, судя по выражению лица переводчика — в благоприятном для Константина ключе. Взамен потраченного времени и денег (переводчика пришлось еще и обедом угощать, потому что правозащитники даже чаю-кофию не предложили) Константин получил заверения в том, что передовая общественность не оставит его дело без внимания. Какая общественность и какая польза будет от ее внимания — одному Богу известно.

Все это копание в прошлом разбередило душу настолько, что она потребовала срочного лечения. Полечился Константин так качественно, что заснул в шестом часу утра, а проснулся, соответственно, в шестом часу вечера, с тяжелой головой и муторным осадком в душе. Вот уж воистину «Il n’y a pas de bonne fête sans lendemain»! Посидел полчасика в обжигающе горячей ванне, прогулялся до ближайшего магазина, еще немного полечился, но не так, чтобы войти в штопор (еще чего не хватало вдали от дома!) — вот и еще один день прошел, а послезавтра уже улетать обратно.

Осмотр достопримечательностей прошел в стиле «галопом по Европам» и потому особого удовольствия не доставил. Но тот, кто обозревал Париж с Эйфелевой башни, может считать, что он видел все-все-все, только издалека. Очень тянуло завершить знакомство с Парижем и вообще весь вояж в компании какой-нибудь симпатичной француженки и предложение на улицах было хорошее, что называется — на любой вкус, но Константин постремался. И без того проблем предостаточно, ну ее эту продажную любовь с ее букетами заболеваний!

Замотался настолько, что забыл купить подарки дочери и Женечке. Хорошо хоть, что вспомнил об этом в аэропорту. Женечке купил духи в ее любимом приторно-сладком стиле (настоящие французские!) и умопомрачительный комплект кружевного белья, а Марианне наручные часы с огромным циферблатом. Продавщица, бегло и почти без акцента говорившая по-русски, заверила, что это последний писк молодежной моды, по которому сходят с ума от Парижа до Токио. И не соврала, добрая женщина, дай Бог ей мужа богатого и круглого сироту — увидев подарок, Марианна сначала замерла, словно не веря своим глазам, а затем повисла у отца на шее и сказала, что он лучший папочка на свете (как будто ей было, с кем сравнивать!). Женечка поблагодарила за подарки более интенсивно. Сначала исполнила перед Константином эротический танец в полученных кружевах, а потом отлюбила так, что крепкая кровать румынского производства еле выдержала этот натиск. А когда лежали обессиленные, не могущие даже повернуться друг к другу, спросила:

— Я ведь лучше француженок, правда?

Константин не стал говорить правду — мол, не с кем мне сравнивать, а сказал то, что любимая хотела услышать:

— Ты лучшая! И вообще, и в моей жизни!

Практически не соврал, поскольку на сегодняшний день Женечка и впрямь была лучшей женщиной в его жизни — верной, надежной, всепрощающей и донельзя любвеобильной. Опять же — за время знакомства с ним она капитально прогрессировала в развитии и теперь с ней можно было порассуждать на разные интересные темы, начиная с сравнения творчества Ахматовой и Цветаевой (первую Константин не уважал совсем, а вторую уважал безмерно) и заканчивая схожими моментами в картинах Бергмана и Тарантино. Умные люди тянутся к хорошему, к прогрессу, а дураки всячески пытаются убедить себя в том, что они — самые умные, и, в результате, деградируют все больше и больше. Как-то так и никак иначе.

Через три недели от Дамьена пришла бандероль с десятью экземплярами газеты. На почтовые расходы француз попросил оставить ему сто евро. Когда Константин удивился — что так много? — Дамьен закатил глаза и покачал головой: «О, друг мой, у нас все так дорого!». Константин дал ему стольник, но, вернувшись в гостиницу, спросил у портье, сколько стоит отправка в Москву трехсотграммовой бандероли. Оказалось, что всего-навсего восемь евро! Неприятно было чувствовать себя дойной коровой. Но что поделаешь? Таково селяви.