Антон Мухачёв - Путевая книга заключённого - Лефортовский дневник

Второй мой сосед – Юрий Гайдуков, работник Счётной Палаты, под 50 лет, но выглядел на все 60. Два года назад (два года!!!) заехал по одной из самых распространенных в Лефортово статей – «получение взятки». За время отсидки почти ослеп, но так и не потерял надежды выйти. Круглые сутки он изучал кодексы и законодательство. И, похоже, сидел в них не зря - позже я узнал, что он вышел. Правда на время, и под залог в десять лямов, но вышел.

С ними я провёл почти месяц, и это был моё лучшее время в Лефортово. Счетовод выписывал «Коммерсант», и там я обнаружил статью о себе. Юра неотрывно смотрел по Евроньюс биржевые сводки и всё что-то высчитывал.

Олег учил меня плетению шнурков и верёвок из мусорных пакетов, изготовлению крючков из зубных щеток и многим другим несложным премудростям, что позже мне были не раз полезны.

В те первые дни мне особенно запомнились два переживания, ощущения того, что я уже в ином, не вольном мире. Первое - это когда я, офигевший от нескольких дней карантина и весь в надеждах на скорое освобождение, услышал от моих соседей про их сроки пребывания в Лефортово. Полтора и два года! Я не верил, мотал головой и жевал губы…

Прожить несколько лет ЗДЕСЬ? В этой клетушке?! В разлуке с семьей!

И ведь два года – это всего лишь предварительное судебное разбирательство. А потом ещё и срок!

Сейчас, когда позади уже год, я как-то попривык, но тогда… Я не мог поверить, хоть Олег и сразу заявил, что тот, кто сюда заехал, жить здесь будет минимум год. Исключение – так называемые «паспортисты» - нелегалы, пойманные при пересечении границы. Те, как правило, обитают в пятиместных номерах и сидят не более полугода, после чего их депортируют. Иногда тех арестантов, кто плохо ведёт себя со следствием и не идёт на сотрудничество, селят с этими «паспортистам», сплошь узбеками-неграми-грузинами. Юра Гайдучков через всё это прошёл, и о своих приключениях рассказывал с удовольствием. Планы людей в погонах сорвались, так как узбеки, вместо того чтобы всячески давить на престарелого Юру, стали за ним заботиться и оказывать всяческие почести его возрасту. Мыли за него полы, сами ходили к «кормушке» за едой, шёпотом разговаривали, когда тот дремал над газетой. Через неделю столь барской жизни Юру кинули в камеру к Людоеду, и вот с ним-то общение уже было не столь комфортным. Но это другая история.

Ещё одно понимание того, куда я попал, у меня появилось после услышанного разговора моих первых соседей. Минут сорок взрослые люди на полном серьёзе обсуждали щи, поданные на обед. Крупно ли порезана капуста, добавляли ли туда сырую воду, гнилая ли там картошка. Я не понимал, стебутся они или, действительно, два устоявшихся в жизни человека могут столь долго, тщательно и скрупулёзно общаться на ничего не значащую тему. Удивление и ужас – вот те ощущения, с которыми я слушал их беседу. Не политика, не судьба мира, не семья, а просто щи. Неужели и я буду таким же через год?

И вот он, этот год… Надеюсь, я все же не такой глубокомысленный.

Через месяц меня перевели от них. Тут переезды постоянны, бывает и в неделю пару раз. Не дают спокойной жизни. Сейчас мне интересно знакомиться с новыми людьми, а тогда всё новое было волнительным и немного страшным. От Юры и Олега я уезжал с ворохом подарков. Сломав моё сопротивление, Олег снабдил меня едой, тазиком (целое сокровище в тюрьме) и другой полезной мелочью. Вручил и запрещенный предмет – кусок лезвия. Он был уверен, что "мойка" мне обязательно пригодится, так как то, что я увижу Людоеда, сомнений у него не вызывало. Он постоянно пугал меня им, если я не уступлю следствию. С мыслями об этом персонаже я и двинулся навстречу новым знакомствам и приключениям.

Пятница 13-е. Более день ничем не примечателен. На ознакомлении с уголовным делом я не был почти месяц. В таком подвешенном состоянии людей здесь маринуют месяцами. УПК по этому поводу хранит гробовое молчание. Но хоть какое-то разнообразие в мою жизнь внесли новые соседи.

С задиристым юристом нас, к сожалению, расселили. За прошедший год мне было с ним веселее всего. Однако терпение у администрации лопнуло.

После очередного нам отказа в ежедневном душе, мы стали плескаться в камере прямо в тазике возле двери. Мылись не очень аккуратно, три-четыре литра воды, якобы случайно, выливалось нами прямо под дверь. С той стороны лежали ковровые дорожки. По ним тихо ходили "продольные", подглядывали за нами. Под ноги этим вуайеристам мы и лили воду. Ковёр её впитывал, разбухал и чвокая выдавал порции воды прямо в туфли инспекторам. Я прежде никогда не слышал таких матов сначала инспектора, а потом и дежурного помощника.