Эммануэль Каррэр - Филип Дик - Я жив, это вы умерли

Поэтому Дик начал делать пометки, чтобы обнаружить истину. И, однажды начав, он уже не успокоился до самой смерти. Он забросил роман и ненавистную печатную машинку, и проводил ночи напролет, без конца обращаясь к «Британской энциклопедии» и слушая Джона Дауленда и Оливию Ньютон-Джон, включив громкость на полную мощность и надев наушники. Дик вдохновенно создавал то, ради чего его сотворил Господь, — гипотезы.

Это занятие поглотило оставшиеся восемь лет его жизни. Некоторые из своих записей Дик уничтожил, но осталось порядка восьми тысяч страниц. Никто не читал их все целиком, даже он сам. Даже Лоуренс Сатин, скрупулезный биограф Дика, который, по его собственному признанию, использовал социологические методы, для того чтобы составить подборку наиболее показательных отрывков. Эти фрагменты дают понятие о рассматриваемых темах, но, само собой разумеется, дробят то, что часто представлялось единым целым. Потоки сознания по пятьдесят-шестьдесят страниц, плоды ночных размышлений, прервать которые могла лишь нечеловеческая усталость.

Подобно тому, как Дик нашел слово для имени сущности, которая им руководила, он подобрал название и для того, что мы назвали бы совершенно неподходящим, с его точки зрения, словом, «записками» или «дневником» (точно так же мы бы назвали «борделем» или «логовом» то, что узница из Пуатье, зная, о чем она говорит, именовала бы «дном Малемпья»). И название это было Экзегеза.

В теологическом словаре это слово имеет точное значение, которое было известно Дику. Оно означает записанное доктринальное толкование священного текста. Священный текст, если признать, что таковой существует, — это текст, имеющий признанное божественное происхождение, продиктованный или, по крайней мере, внушенный Святым Духом, — это допустимое отступление, предоставляющее небольшую свободу действий, а значит, и возможность допустить ошибку, редактору-человеку. На этом основании и с этой оговоркой в каждом его слове содержится истина. Католики провозглашают подобный текст каноническим, а еврей-мистик, в свою очередь, уверен (и это приводит к радикальным последствиям) в том, что в Торе нет ничего случайного. Для каббалиста каждая буква открывает дверь к Тому, Кто Существует.

Для того, кто интересуется религиозной литературой, утверждал епископ Пайк, нет ничего увлекательнее, чем следить за установлением канона, то есть за процессом, в ходе которого текст провозглашается священным. Кто, когда, как написал Пятикнижие? Кто, когда, почему признал Евангелия от Марка, Матфея, Луки и Иоанна каноническими, объявив все остальные апокрифическими, выкинув их в приграничную сумеречную зону, являющуюся любимым местом игр для Пайков всех времен?

Дик полагал, что наплыв информации, захлестнувший его с февраля 1974 года, имел божественное происхождение. Бог, которого он стыдливо называл ВАЛИС, говорил с ним, как Он говорил с Моисеем, Магометом и некоторыми другими избранными. На этот раз Он обратился к писателю, чтобы с его помощью записать Свои слова в современном виде, который, по Его мнению, лучше всего подходил для этой цели: в виде научной фантастики. Эта вера в его профессиональные качества приводила Дика в замешательство. Он изо всех сил хотел записать, но что именно? На какой канонический свод текстов будет опираться его Экзегеза?

Существовало множество книг, которые Дик видел во сне и из которых он запомнил отдельные слова, конкретную информацию, как в случае болезни сына. Были еще его собственные книги и то, что он обнаруживал, перечитывая их. Также существовали внезапные озарения, ослеплявшие Дика, вспомним, например, его уверенность в том, что он живет в 70 годах I века и что он прогнал Антихриста из Белого дома. Однако были и другие, ослеплявшие его не меньше, но при этом плохо согласующиеся с предыдущими, и соединить их вместе было так же трудно, как в свое время сочинить один роман из двух уже написанных рассказов. С тех пор как Томас исчез, все смешалось. После того как Дик лишился поддержки этого призрака, своего сверхъестественного alter ego [27] Второе «я» (лат.). , сотканное им полотно начало распускаться. Кусочки головоломки уже не подходили друг к другу так же хорошо, как раньше. Предоставленный самому себе, Дик плохо понимал, почему после его озарения и падения Никсона мир, восстановленный, согласно божественному замыслу, явно больше не меняется. Возможно, успокаивал себя Дик, его Экзегеза призвана приручить это изменение, как радикальное, так и незаметное. Возможно, его новая сущность хотела, чтобы он продвигался вперед в неизвестности, озаряемой вспышками, и полностью отдавшись работе во славу Господа, верил в то, что он сбит с толку, что он недостойный своей миссии, бесполезный слуга. Дух в нужный момент сделает свой выбор, продиктует трактат, собственно, настоящее откровение, которое обратит в истинную веру все человечество. Ему только и нужно было, ожидая, записывать все свои сомнения и предположения, считая каноном все, что он пережил и переживает теперь, все, что видел во сне, все, что проносилось в его голове, всю эту информацию, полученную и обработанную программой, именуемой Филип К. Дик.