Юрий Поляков - Треугольная жизнь

— Какая девятка?

— Темно-синяя.

— Почему же ты мне сразу не сказал?

— Очень вы оттуда огорченные вышли! Прямо без лица…

— Ладно! Без лица… Скажешь тоже!

Свирельников набрал номер Алипанова, но тот оказался, видите ли, недоступен. Михаил Дмитриевич поколебался и выдавил Тонин телефон, но отозвался автоответчик.

«Ага! Легли!»

Он соединился со Светкой. Она была в «САШе» и радостно сообщила, что примеряет ту самую куртку, про которую рассказывала.

— Ты обалдеешь!

— Обязательно.

— Ты вечером приедешь?

— Наверное…

— Приезжай! Ты должен увидеть меня в этой куртке!

— Увижу!

Он совсем некстати подумал о том, что жизнь с женщиной — это вообще какое-то бесконечное, на годы растянувшееся дефиле, во время которого подруга изо дня в день показывает тебе разные наряды, начиная с белопенной свадебной фаты или медового прозрачного пеньюара и заканчивая старушечьими платочками, а под конец — похоронным черным платьем. При условии, конечно, что ты переживешь свою жену… Завибрировал телефон.

— Аллёу! Звонил, засекреченный? — спросил Алипанов.

— Звонил, — ответил Свирельников, вылезая из машины, чтобы водитель не слышал разговора. — Ну и как твое контрнаблюдение?

— Лучше всех. Скоро доложу. Как Антонина?

— Замуж собралась…

— Да ты что?! — аж присвистнул Алипанов. — Ну-ка рассказывай!

Свирельников, помявшись, поведал оперу (без соплей, конечно) про то, что она живет, оказывается, с Веселкиным. Более того, бывшая супруга теперь претендует на «Сантехуют». Рассказ вышел сдержанный, достойный, даже не без юмора.

— Вот ведь как: он мне — Фили, а я ему — Тоньку. Бартер… — то ли хихикнул, то ли всхлипнул в заключение Михаил Дмитриевич.

— М-да-а, ситуёвина! — обычно шутливый, опер не только не поддержал его ерничанье, а, напротив, стал вдруг непривычно серьезен. — Ну, теперь кое-что понятно! Тебе лучше всего отъехать куда-нибудь из города хотя бы на несколько дней!

— Мне? Куда? Зачем?

— Тебе! Туда, где никто не будет тебя искать. Ты вроде в Испанию собирался?

— Да, я Светке обещал. Но доктор не советует, говорит, вредно: жара, вино и коитус континиус.

— Что-о?

— Ну, это когда без перерыва.

— Без перерыва нельзя. Молодые этого не понимают. А что ты ей еще обещал?

— За грибами свозить…

— Вот! И вези!! Куда-нибудь подальше.

— В Ельдугино! — вдруг осенило Михаила Дмитриевича.

— Это где?

— За Кимрами. Там новая база открылась, «Боевой привал».

— Придумают же! Годится.

— Неужели все так серьезно?

— Боюсь — да. Может, я, конечно, ошибаюсь. Но лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Хорошо. Завтра поеду.

— Нет, сегодня. А я тебе туда буду звонить. Если понадобится, сможешь там задержаться?

— Смогу. В Углич в случае чего проскочим. Я там никогда не был. Но ты хоть объясни!

— Обязательно. Не по телефону.

— Где и когда?

— В 22.30 ты должен стоять на Дмитровском шоссе возле указателя «деревня Грибки». Это несколько километров от Окружной. Понял?

— Может, мне с собой ружьишко взять?

— Зачем? Для этого есть профессионалы. Лучше авансик прихвати!

— Сколько?

— По совести…

— Похожа я на Красную Шапочку?

Светка с благосклонностью оглядывала себя в зеркало, принимая при этом томные подиумные позы и напуская на лицо угрюмо призывное выражение, какое бывает у вечно недоедающих топ-моделей. На ней были джинсы в обтяжку, майка с вырезом, едва не доходящим до сосков, и новая куртка из какого-то совершенно космического, переливающегося материала. На голову она нахлобучила козырьком назад бордовую бейсболку, а в руке держала корзинку.

— Не очень… — признался Свирельников.

— Почему-у? — надула губы Светка.

— Потому что Красная Шапочка была маленькой девочкой, которая шла в гости к бабушке.

— Ну да! А я видела порномульт, где она уже тинейджер и трахается сначала с волком, а потом — с охотниками…

— С бабушкой она, надеюсь, не трахается?

— Интересно! Как она может трахаться с бабушкой, если волк к приходу Шапочки старушку уже сожрал? Тебе разве в детстве мама сказки не читала?

— Да-а, забыл…

— Послушай, а волков там нет? Меня не съедят?

— Разве что я съем.

— Ну, тогда мы еще посмотрим, кто кого съест!

Светка тем временем, налюбовавшись собой и убедившись, что куртка идет ей необыкновенно, позвонила матери, чтобы рассказать про это радостное обновочное событие, а также сообщить, что уезжает за грибами.