Юрий Поляков - Треугольная жизнь

— О, брат! — Он даже привстал от удовольствия. — Ты поймешь! Она не понимает. Она женщина. А ты понять должен!

— Чего ты не понимаешь? — тихо спросил у матери директор «Сантехуюта».

— Ничего. Плетет ерунду какую-то.

— Садись, брат! Женщина, рюмку старшему сыну!

— Нет, я сегодня — пас…

— Напрасно! Алкоголь — важнейший элемент земной цивилизации. Ты хоть знаешь, что организм сам вырабатывает алкоголь? Сам себе наливает, а?

— Слышал…

— Раньше вырабатывал много — и люди, понимаешь, ходили всегда под мухой. Представляешь? В мифологическом бессознательном это время называется золотым веком или раем. Потом началось оледенение, злаки и фрукты увяли, человек перешел с растительной пищи на мясную: мамонты и все такое прочее. Организм стал вырабатывать алкоголя значительно меньше. Жить стало хуже и грустнее — и люди сочинили сказку про изгнание из рая. Следишь за ходом мысли? Der langen Rede kurzer Sinn 1 : с тех пор приходится постоянно добавлять!

В подтверждение этого катастрофического обстоятельства Федька налил себе рюмочку, лихо опрокинул, поцеловал донышко и закусил перламутровым кусочком селедки.

— Вот! — всхлипнула мать и посмотрела на старшего сына так, словно он стал свидетелем чудовищного, ломающего божеские и человеческие законы происшествия. — Во-от!

— Что — вот? — разозлился Свирельников, которому в этот момент самому вдруг страшно захотелось выпить.

— Вот, говорю… — примирительно объяснила Зинаида Степановна. — Ведь умирать послезавтра будет!

— Буду! — кивнул Федька. — Но попытаемся взглянуть на проблему шире, как говорится, sub specie aeternitatis 1 . Если бы алкоголь приносил человечеству вред, то коллективный опыт давно бы его отторг. А ведь не отторг? Не отторг же! Почему? А потому что, являясь злом для отдельных индивидов, алкоголь — благо для человечества в целом, ибо служит естественным средостением между идеалом и гнусной реальностью…

— Господи, с ума сошел! — запричитала мать.

«А ведь правильно!» — невольно подумал Михаил Дмитриевич, но вслух сказал:

— Ты в зеркало на себя давно смотрел, индивид?

— Стоп! Только никакой антиалкогольной пропаганды! Zwei Seelen wohnen, ach! In meiner Brust… 2 На пятый день я сам себе говорю такое, что, если записать и выпустить под названием «Ни капли!», можно хорошо заработать. Но мать не понимает. Ты поймешь!

— Что я должен понять?

— К чему движется цивилизация!

— К чему?

— К новой религии! К новому культу…

— На бутылку молиться станут! — сквозь слезы съехидничала Зинаида Степановна.

— Молчи, женщина! — цыкнул Федька и вдохновенно продолжил, глядя на брата горящими глазами: — Ты думаешь, новый культ — это какой-нибудь вшивый экуменизм или дурацкий сайентизм? Нет! Понимаешь, это будет культ Кнопки. Великой Кнопки. Великой и Сакральной Кнопки! На площадях воздвигнут огромные кумиры Великой Кнопки! Построят храмы Великой Кнопки…

— Почему кнопки? — удивился Свирельников, ошарашенный такой неожиданной переменой темы разговора.

— Почему? — Федька схватил телевизионный пульт и нажал.

На экране возникли усатый мордастый шоумен и три озадаченных скобаря, мучительно соображающих, кто именно открыл Америку — Колумб, Магеллан или Америго Веспуччи… «Думайте! Думайте!» — призывал шоумен и при этом подмигивал телезрителям: мол, мы-то с вами знаем, что эти дебилы ни до чего хорошего никогда не додумаются. «Колумб?» — жалобно полуспросил-полуответил один из скобарей, глядя на телевизионного кривляку, как на Спасителя.

Федька нажал кнопку, гася экран, и задумчиво поинтересовался:

— Ты заметил, что большинство ведущих на телевидении теперь евреи, особенно в ток-шоу?

— Нет. Мне телевизор смотреть некогда.

— А я заме-е-етил!

— Ну и что? — пожал плечами Свирельников.

— Как «ну и что»? Ты русский или не русский? — возмутился младший брат.

Но тут задребезжал «золотой» мобильник. Это была Нонна.

— Михаил Дмитриевич, звонил Порховко из «Столичного колокола», — деловитой скороговоркой доложила она, — и сказал, что вам лучше бы к ним приехать, и как можно быстрее.

— А зачем?

— Он не объяснил, но два раза повторил, что это в ваших интересах…

— Хорошо, спасибо!

— Вы сегодня еще появитесь? — уже не по-рабочему, а с женским смущением спросила секретарша.

— Появлюсь.

Свирельников захлопнул крышечку, спрятал телефон и спросил брата:

— Ну и почему?

— Что — евреи?

— Нет, Великая Кнопка?