Константин Куприянов - Толя Швеин и Святой

Толя вопросительно посмотрел на Нину. Он понял, что его голова ходит туда-сюда, ему трудно держать её прямо. Одно неправильное движение – и всё его тело покатится в тартарары, развалится, как будто он ***ный Шалтай-Болтай!.. И *****-муха, все эти изобретения обрели теперь смысл, теперь он их действительно понимает: они были рождены мозгом того наркомана, который ловил свои мысли, скачущие, словно сраные кенгуру по прерии, и которому в этом деле помогала только музыка. Пульс: тыц-тыц-тыц. Она входит в твою кровь, и ты буквально путешествуешь по собственной крови вместе с ритмом. Как же это о*******но – узнавать самого себя, причём никуда не перемещаясь, а оставаясь прямо там, где ты всегда был. Ведь я, по сути, не покидал ***ный Благодельск. Я всё думал, что стал таким нев*****но значимым москвичом, знаком с банкиром, вожу важные документы, ищу свой момент, чтобы подняться, чтобы вместо днищевских тридцати-сорока тыщ получать сотенчик… Но на деле я так и сижу в старом бараке!

Хотя, по крайней мере, теперь я понимаю себя, следуя за кровью: вместе с её циркуляцией я оказываюсь в собственном сердце и вижу всё, что в нём происходит. Сокращение – сокращение – сокращение. Безостановочная работа, точно так же, как мой мозг работает безостановочно – только подавай ему новые ***ные образы, только корми его картинками, видео, голосами, тёлками. Как же я хочу тебя поиметь, сучка!

Нина оторвалась от телефона и глянула на него, потом улыбнулась.

– Что ты смеёшься, братан? – спросила она. – Знаешь, он сколько раз мне **** голову, чтобы я называла тебя братом.

– А ты как называла?

– Да никак: «Он», «она», «они» – для меня вы так и остались безымянными, я даже иногда забываю, как тебя зовут!

Они оба заржали, но Толя почувствовал, что слишком разогнал свой рассудок, слишком далеко ушёл от неё, чтобы поддерживать этот мелкий незначительный разговор и получать удовольствие. Кроме того, ему стало смутно казаться, что топливо, которым он наполнил себя, уже снова иссякает, но если добавить ещё, он вообще перестанет говорить и даже сидеть и просто уляжется прямо тут. А впрочем, что тут страшного?

– Ну что, братик, пошли проветримся?

– А? Не-е… Я хочу ещё!

– Так-так, давай, поднимайся-ка. Надо проветрить головку.

Нина очень неуверенно встала и нагнулась, протягивая ему руку. Толя привстал, но, потянув её за руку, потащил вниз, и Нина упала в его объятия. Они засмеялись, а его руки вяло стали ползать по её телу.

– Отличная фигура, когда это ты себе такую сделала?

– Завидуешь, а? – с гордостью сказала Нина, пробуя встать. – Зальчик, зальчик и ещё раз зальчик, к физруку нашему до сих пор хожу, помнишь его? И летом турничок во дворе. Тут по-другому нельзя, а то в ресторане точно трахнет кто-то, там же одни дальнобои.

– Ты же сказала, там хорошие люди?

– Ну и? Что, хорошим людям трахаться не надо, по-твоему?

Она выбралась из Толиных липких прикосновений, словно не замечая их, выпрямилась и стала одеваться. Толя нехотя поднялся. Было часов семь, и они зачем-то шли под снегопадом. Улицы были пустынные – никто в субботу вечером не хотел гулять в такую погоду.

– Куда мы идём? – спросил Толя. – Пошли обратно, у меня ботинки промокли.

– Не ной, а? Что ты, часто по родному городу гуляешь?

– А может, пусть батя лучше к тебе сюда приедет?

– О-о, а это идея. Я только что с ним переписывалась.

– Правда? – Толя даже остановился от удивления. Всё это время он в глубине души сомневался, что Нина говорит правду.

– Ну да.

– Дай посмотреть?

Она протянула телефон, и он увидел, что действительно Нина обменивается смсками с отцовским номером, пролистал переписку наверх. «Как дела?» – писала она ещё в начале декабря. «Норм. Аленичев м****», – отвечает он. «А чё так?» – «Тоже ни*** сделать не может. Шёл бы на***». – «А он кто, па?» – «Тренер футбольный». – «Ааа ясно». Пролистал вниз, до последнего сообщения: «А ты там чего?» – «А у меня Толик в гостях». – «Серьёзно? Ну, привет ему». – «Передала».

– Эй, ты не передала мне привет.

– Привет тебе от бати, – сказала Нина, забирая телефон.

Толя зачем-то включил свой. Но ему никто не написал за это время

– И что, вы так каждый день, в натуре?

– Почти каждый теперь, да. Я жду. Мне кажется, он вот-вот меня позовёт. Куда хочешь пойти?

– Да никуда. Пошли домой, я замёрз!

– Не-е, надо проветриться. Так, давай-ка пойдём к твоему святому?

– На*** это?!

– Ну, просто.

– Он уж не принимает…

– Почём знаешь? Он чё, как эти, что ли? Как врачи? По часам принимает? Во вторник и четверг утром подростковое время – лица до двадцати одного проходят без очереди? А в четвёртую пятницу каждого месяца – дезинфекция кабинета? – она рассмеялась.