Надежда Нелидова - Мутное дело [сборник]

Возвращаемся поздно. Место с муравейником объезжаем с другой стороны. Не утерпели, вылезли посмотреть. Муравейник практически принял прежнюю коническую форму. Раны зализаны, ходы запечатаны, мелкие обитатели отдыхают в своих норках, набираются сил перед долгим днём.

— Вот только не надо проводить параллель, — морщится муж. — Получится выспренно, слащаво, шито белыми нитками.

А я и не собиралась ничего проводить. Просто написала как есть. Муравейник и муравейник.

Конец августа. Юные Ломоносовы доказали свою состоятельность (слава ЕГЭ и репетиторам!) и зачислены в студенты. Готовы окунуться в новую интересную жизнь, вгрызться молодыми крепкими зубами в гранит науки, покорить блистающие вершины знаний.

Ну, последний не последний. Но, по нынешним расценкам, на приличное среднее образование батьке пришлось крупно раскошелиться. Не говоря о предстоящих расходах на высшее.

Родители повально пишут заявления, берут отпуска за свой счёт, ломают свои и коллективные планы, плюют на угрозу увольнения. Хотя начальство к родительскому рвению относится с пониманием: у самих дети и внуки. Самим такое предстоит пройти (или сами уже прошли).

Если в эти дни с высоты птичьего полёта взглянуть на автострады страны — они напоминают дорожки растревоженного гигантского муравейника. А если снизу вверх: осенние клинья перелётных птиц.

Подобная миграция, сопровождаемая заботливо-журавлиным родительским курлыканьем, наблюдается второй раз в сезон. В начале лета стаи абитуриентов и любящих родителей атаковали и оккупировали города и альма-матер нашей Родины.

У знакомой растёт дочка. Всё ради дочки, всё к её ногам, её слово — непререкаемо. Она — принцесса, свет в окошке, Звезда по имени Солнце. Вокруг неё вращаются малозначительные жиденькие планетки: мама, папа, тётя, два сводных брата.

В скобках: очень, очень милая девочка, но не завидую её будущему мужу. Это только в сказках легко и приятно быть мужем принцессы.

Знакомая призналась: когда дочурка впервые надела рюкзачок, пышные банты и белый передничек — она (знакомая) сказала себе: «С Богом!» — и тоже пошла в школу.

Не в прямом смысле, конечно. «Села» за парту, прилежно прошла все забытые предметы от первого класса до одиннадцатого. От таблицы умножения до формулы Ньютона-Лейбница. От «мама мыла раму» до непротивления злу насилием.

Дочка, отсидев в школе шесть уроков, усваивала их повторно дома с мамой: как бы проходила ещё один фильтр. Для страховки. Такая вторая домашняя смена. Это не считая репетиторов по всем предметам, кроме физкультуры. Физкультуру подтягивал папа. «Сейчас все так делают, если хотят хоть какого-то будущего ребёнку».

Когда дочка выберет вуз — начнётся такое же великое — пускай всего на неделю — переселение народов.

Ах, как больно перегрызать пуповину! Как не хочется выпускать из-под крыла любовно выпаренного, пригретого — снаружи рослого, а внутри слабенького и не приспособленного к жизни — птенца.

Мама с папой с озабоченными лицами будут бегать по гулким коридорам учебных корпусов и общежитий. Будут волноваться, заискивающе заглядывать в глаза кураторам и деканам, сходить с ума, скандалить, совать шоколадки вахтёршам и кастеляншам.

Устроить, убедиться, что с документами порядок, что в дУше горячая вода без перебоев, что столовая в шаговой доступности и еда там не смертельно опасна. Проследить, чтобы не обидели, чтобы не дуло, чтобы соседки не шумные, чтобы подружки не испорченные.

Традиция провожаний появилась не так давно. Как и роскошные выпускные вечера, с яселек и до одиннадцатого класса.

Детям эти дорогостоящие забавы не очень нужны. Это надо папам и мамам. Это их последняя игрушка, отними её у них — они заплачут.

Какой родительницей была я? Ужжжасной, безобразной, отвратительной! Не в смысле суперопеки — наоборот. Сын у меня рос как придорожная травка, как сорнячок — непонятно как вырос.

Я была вся в себе и в своей работе: только устроилась в республиканскую газету. Ничего, пробьёмся: у нас в роду дураков не было. Эгоистично не заглядывала в тетрадки сына, чтобы не расстраиваться. Не видеть ягодно- красных россыпей замечаний, размашистых и сердитых « См », тонких учительских шпилек в адрес родителей — лодырей и недотёп. Вот, мол, в кого такой сыночек.