Мария Лабыч - Сука

– Заткни хы-хлебальник, крошка.

– Я – крошка, бросок которой двадцать километров в снаряге – в границах четырех часов. А твой?

– Отвали, сказал.

– Итого, выходит, если ты влипнешь, я найду, что предпринять. По крайней мере, попытаюсь, хоть и не хотелось бы. А ты?

Он отвернулся, чтобы не видеть моего лица. Разговора нашего никто не слышал, и он не стал мне лгать.

Я дернула задвижку секундой раньше, чем раздался условный стук. Котов, серый лицом, прямо у входа сбросил с плеча три автомата. Стволы прогрохотали по доскам. Ни на кого не глядя, прошел в слепой отводок подвала. Рухнул неподвижно.

Не отрываясь, я смотрела на ощерившийся комок стали и пластика. Лишь теперь все стало очевидным.

Ушаков собрал нас у бочки под керосиновой лампой.

– Рядовые Галушко, Корсак и Коротков погибли. Их могила – под кусками асфальта у обочины дороги, на карте отмечена крестом…

Мы все знали об этом, только не пускали эту мысль в зону превращения в слова. Погибли. Известие повторно прибило нас к земле. Все понимали: те трое там и мы здесь – все одно. Случайные полшага в сторону на уступе, и список живых и мертвых мог измениться непредсказуемо.

– …признаков присутствия неприятеля мы не нашли. Специально не светились, зашли нашим гостям в спину. Пусто. Сырая лежка, ветки пообломаны под обзор. Больше никаких следов. Будем надеяться, работала случайная пара из местных. Отработали тропу и вернулись восвояси. На рожон не полезут. Но кто б там ни был, ясно: оставаться в Пескове нельзя.

– Слишком чисто отработали для аборигенов, – повторил мою мысль Довгань.

– Так и чего ж кукуем? Валим на хуй отсюда!

Ушаков перевел взгляд на Гайдука. Ответил медленно:

– Рано. Все же странно, что так отпустили. Есть подозрение, что кто-то присматривает… оставаться нельзя. Но идти по свету еще более рискованно. Уж если заварится, тут шансов все же больше. – Он помолчал, борясь с собственными сомнениями. – Ждем темноты. Сейчас сменить дежурных, остальным спать. Через два часа подъем. Мы выбираемся другой тропой и в ночь возвращаемся к исходной точке.

– Блядь, я вот задницей чую, тут какое-то дерьмо!

– Это ты правильно, Гайда, – заверил Довгань из-за стенки, – это ты верно выбрал место.

Час пришел.

– Ну, готовы?

И содрогнулась кругом земля.

С визгом и грохотом вековые бревна стен разом на секунду оторвались друг от друга и неровно сцепились снова. Завыло, загудело и выбило пол из-под ног, стряхнув и разметав нас, как жуков в коробке.

– Блядь, это что?!

– Артиллерия бьет…

– Что? Куда?!

– Сюда, дебил!

– Всем отойти вглубь! Слышите?! Держитесь ближе к стенам! И в глубь подвала, в дальний коридор…

Мы кое-как поднялись на ноги. Тогда же рухнула стена, и бревенчатый свод подвала осел на левый край и со стуком враскат поехал нам навстречу. Часть бревен опрокинулась. Разверстую прореху комковатой волной стала заполнять сырая глина. Запахло плесенью и склепом.

– Назад!!!

Ушаков криком пронизал треск и грохот вокруг. Мы метнулись обратно.

Некоторое время нас все еще укрывали бревна. Но тут, грозя засыпать нас с головой, скатился новый земляной поток, и далеко над головами, в просвете между бревен сквозь огненные вспышки стали видны звезды. Безумный грохот взрывов ворвался и окончательно спутал все кругом.

Внезапно начвзвода посетило тревожное подозрение.

– Всем оставаться на местах! – взревел он, а сам бегом метнулся к выходу.

Следом за ним опрометью бросился Гайдук. Казалось, часы истекли прежде, чем они вернулись. А вернувшись, повели себя странно. Гайдук замер, стоя с приоткрытым ртом, чуть разведя в немом вопросе раскрытые ладони. Все взгляды переметнулись к начвзвода. Тот втиснулся в плотный ряд бойцов у стены. Там он молча просидел так до момента, когда интенсивность огня заметно снизилась: эпицентр сместился к окраинам села. Голова начвзвода была плотно прижата лбом к коленям.

Наш ад уже оглох наполовину, а Ушаков все продолжал сохранять неподвижность.

– Че, контузило? – тревожно предположил кто-то.

Командир тогда поднял голову, прислушался и отозвался бессвязно:

– Как точно кладут… Сотник, что со связью?

Тот едва не поперхнулся изжеванной до головки спичкой.

– Ничего…

– Вызывайте, вызывайте, вызывайте!!!

Бойцы переглянулись. Приказ ни о чем. Наше спецсредство связи представляло собой простейшую портативную радиостанцию. Здесь, на пятиметровой глубине, еще и под дном нашего «живописного ущелья», доступного ей радиосигнала быть не могло. Факт очевидный, да на безрыбье мы уже попробовали и убедились в том неоднократно. Более того, связь с блокпостом прервалась еще до выхода на точку. Номинальный радиус действия позволял, но кругом лес, да и рельеф негладкий. Устойчивой радиосвязи не удалось добиться даже с поверхности уступа, впрочем, там, на высоте, малый шанс все еще оставался.