Люси Китинг - Не проспи любовь

– Да пожалуйста, – говорю я. – Но вы только время зря потратите. Я обязательно вернусь. – Чувствую, что мои нервы напряжены до предела, щеки горят. Он не скроет от меня правды. Особенно теперь, когда мы подобрались к ней так близко.

– Мне не нравится твой тон, Элис, – говорит Петерман.

– А мне все равно. – Я пытаюсь себя сдержать, но получается плохо. Так всегда бывает, когда я не знаю, что делать. В такие минуты вся моя вежливость испаряется, будто ее и не было. – Сдаваться я не собираюсь. Даже если придется поселиться у ЦИСа в палатке или сжечь тут все дотла. – Конечно, я не собираюсь делать ничего такого. Меня просто иногда заносит, и тогда я ляпаю что попало, совершенно не думая.

– Спокойнее, – вмешивается Макс. – Никто не собирается ничего сжигать.

– Говори за себя, – бормочу я.

Макс меня игнорирует.

– Доктор Петерман, пожалуйста, не сердитесь на Элис. Иногда она будто с цепи срывается. Меня зовут Макс Вулф. – Он подходит к Петерману и протягивает ему руку, которую тот с неохотой пожимает. – Не знаю, помните ли вы меня, но я был пациентом ЦИСа примерно десять лет назад, в то же время, что и Элис. Уверяю вас, мы совсем не хотим усложнить вам жизнь. Мы просто ищем ответы на вопросы о том, что с нами произошло и почему мы снимся друг другу. – Не знаю, как он это делает. Такой уверенный в себе и такой обаятельный. Ему просто невозможно отказать.

Петерман застывает на месте.

– Вы и в самом деле снитесь друг другу? – Даже самый тактичный человек на Земле не смог бы помягче преподнести ему новость о том, что двое его бывших пациентов подсознательно знакомы. Он медленно кладет телефон обратно в карман, переводя взгляд с Макса на меня и обратно, думая о чем-то своем.

– Это было много лет назад, – задумчиво говорит он. – Но, кажется, есть у меня одна идея. Пойдемте… Присядем.

Пока мы идем в кабинет к Петерману, я успеваю шепнуть Максу на ухо:

– Это он тебя послушал.

– Занятия групповым спортом – отличный способ завести новые знакомства, – объясняет Петерман в ответ на мой вопрос о спортивных наградах.

В его кабинете целую стену занимает огромный – от пола до потолка – шкаф, заполненный и книгами, и спортивными трофеями, к примеру, крошечными золотыми фигурками, изображающими теннисистов за секунду до удара или пловцов перед прыжком в несуществующий бассейн.

– Вы, наверное, и сами догадываетесь, что ЦИС требует серьезных финансовых вложений. Связи в бизнесе не повредят. – Он улыбается своей коронной улыбкой – кажется, что его зубы вот-вот сверкнут, как в рекламе зубной пасты.

Дзынь!

Позади стола висит гигантский снимок мозга. Петерман сидит напротив него, задрав ноги в белых кроссовках. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, и вдруг комнату оглашает громкое итальянское:

– Idiota !

– Вы меня сейчас идиоткой назвали? – спрашиваю я.

Петерман отрицательно качает головой.

– Это Сержио. – Он кивает на большую птичью клетку в заднем углу комнаты, в ней бок о бок сидят два гигантских попугая породы гиацинтовый ара и внимательно смотрят на нас. – Слева – Брунгильда. Разве ж они не красавцы? – восклицает хозяин кабинета. Они говорят только по-итальянски – их этому научил прежний хозяин, стоматолог из северной части города. Я тоже пытаюсь учиться, но вы сами знаете, в каком ритме я живу, – вечно дела, дела. – Он драматично вздыхает. Нам, однако, неведомо, в каком ритме он живет. Что-то я не видела в ЦИСе наплыва пациентов.

– Ouest’uomo non è uno scienziato. Lui è un pagliaccioV – выкрикивает одна из птиц. Судя по моим скромным познаниям в итальянском, которые я получила в то лето, когда мы с папой ездили в Рим на конференцию нейробиологов, попугай только что обозвал Петермана клоуном.

– Настоящая редкость, – говорит Петерман, с любовью глядя на попугаев. Потом поворачивается к нам. – Ну, расскажите мне про свои сны. Частота? Характерные особенности? Есть ли повторяющиеся элементы, например место действия, тематика? Или каждый сон уникален?

– Единственный повторяющийся элемент моих снов – Элис, – сообщает Макс, и я краснею. Уже пора бы привыкнуть к тому, как он произносит мое имя, но я не могу. – Еще с тех пор, как я был совсем маленький, она постоянно мне снится. Раньше она тоже была маленькой, мы взрослели вместе. Но в реальности не встречались. Я никому о своих снах не рассказывал… Решил, что раз у детей бывают воображаемые друзья, [10] Этот человек – не ученый. Он клоун ( шпал .). то Элис, видимо, и есть мой воображаемый друг. К моему шестнадцатому дню рождения мы успели взобраться на вулкан, выиграть чемпионат мира, построить пряничный домик реальных размеров – помнишь его? – Макс повернулся ко мне, хихикая. – Джерри еще съел все дверные ручки.