Дженнифер Клемент - Молитвы об украденных

Паула словно зачитывала пункты заранее составленного плана: у дочки Макклейна больше двухсот кукол Барби, одна кукла позолоченная, и вместо глаз у нее настоящие зеленые изумруды; у Макклейна есть коробка с перьями петухов, которых он выращивает для петушиных боев; у Макклейна поперек всего живота шрам, как будто его распиливал пополам фокусник; у каждого сына Макклейна свой игрушечный автомобиль, совсем как настоящий, только маленький, и даже ездит на бензине; на ранчо есть маленькая автозаправка и при ней маленький магазинчик OXXO.

Девушек, которых Паула встретила в шатре, а потом видела на разных вечеринках, звали Глория, Аврора, Исабель, Эсперанса, Лупе, Лола, Клавдия и Мерседес.

– Что это за девушки? – спросила я.

– Да девчонки вроде меня. А у дочки Макклейна есть домик для игр, и в нем унитазы с фонтанчиками.

– За сколько тебя продали?

– Меня подарили.

– Почему у тебя на руке ожоги?

– Они у нас у всех, Ледиди. – Она опустила глаза на свою руку, вытянув ее перед собой ладонью вверх, как будто показывала мне страницу книги. – Все похищенные прижигают себе окурками левую руку.

– Зачем?

– Совсем, что ли, того? Мозгов нет?

– Прости.

– Одна девушка придумала это очень-очень давно, и теперь мы все так делаем. Если нас найдут мертвыми, люди сразу догадаются, что мы были украдены. Это наш знак. Мои ожоги – это послание.

Я вглядывалась в скопление розовых точек на ее руке, веслом вскинутой в воздух джунглей.

– Хочется сообщить людям, что ты – это ты. Иначе как наши мамы нас найдут?

Уже почти стемнело.

– Тебе пора домой, – сказала я. – Пойдем, я тебя отведу.

Мама Паулы ждала на крыльце. В руке у нее была детская бутылочка с молоком. Конча встретила нас словами:

– Пора баиньки, малыш. Что ты забыла в джунглях?

Не ответив, Паула прошла в дом.

Ее мама проводила меня до границы своего участка.

– Она что-нибудь тебе рассказывала? Христом Богом прошу, никому ни слова, – возбужденно заговорила Конча. – Откуда они про нее узнали? Кто вынюхал, что здесь живет девочка неземной красоты? Они приехали за ней. Они знали, за кем едут. Если до них дойдет, что она опять дома, если им только шепнут, они вернутся и заберут ее. Нам надо бежать. Немедля. Завтра-послезавтра. Я все обдумала. Ледиди, мы скроемся. Про что она тебе рассказывала?

– Про ожоги.

– Что она сама себя жгла сигаретой? Что все похищенные девушки это с собой проделывают?

Я кивнула.

– И ты ей веришь? – спросила Конча. – Я ни капли не верю. Как это можно себя жечь? Чушь.

– А я верю.

В этот миг за спиной у матери возникла Паула. Как белый призрак. В руке она сжимала бутылочку с соской. Паула была голая. В мареве лунного света я различила соски, темный треугольник промежности и по всему телу – россыпь выжженных окурками звезд. В хаосе точек я узнала созвездия Орион и Телец. Даже ступни были в розовых пятнышках. Паула прошла сквозь Млечный Путь, и каждая звезда оставила на ее коже отметину.

Конча повернулась, взяла Паулу на руки, как четырехлетнюю девочку, и внесла в дом. Больше я Кончу и Паулу никогда не видела.

Мы поняли, что они уехали, когда к нам явились клянчить еду три голодных пса. Это были бродяги, которых Конча подобрала после того, как в день похищения Паулы перебили ее «кабысдохов».

– Хоть бы отравила перед отъездом этих никчемных тварей, – говорила мама. – Мы их подкармливать не будем. Не смей им ничего давать, Ледиди, слышишь?

Мы отправились к дому Паулы проверить, действительно ли они исчезли.

В маленькой двухкомнатной халупе все выглядело так, словно Паула и ее мама ненадолго отлучились.

– Да, – сказала моя мама, – вот так и нужно исчезать: как будто с минуты на минуту вернешься.

На маленьком кухонном столе стоял пакет свежего молока, работал телевизор. Из комнаты неслись новости Акапулько: в баре была стрельба, построены два новых морга, на пляже нашли отрезанную голову.

Со знакомой мне с детства сноровкой мама принялась обшаривать полки. Она выудила полупустую бутылку текилы, электрическую кофеварку и большой пакет картофельных чипсов.

– Пойди поройся в комнате Паулы. Может, там остались какие-нибудь джинсы или футболки, которые тебе впору, – сказала она.

Маленькая кровать стояла там же, где и прежде, на столбиках из кирпичей. Эти столбики отделяли ее от огромных, как мыши, тараканов, ночью шаставших по полу. Стена была утыкана большими толстыми гвоздями, на которые Паула вешала свои одежки, так что получался тряпичный коллаж. Я увидела несколько пар пластиковых шлепок и пару теннисных туфель, выстроенных в ряд под кроватью. На подушке лежали две пустые детские бутылочки, а на одеяле – обувная коробка.