Татьяна Бутовская - Вернусь, когда ручьи побегут

– Знаешь что?! – выкрикнула Надя и замолкла, не в силах сдержать закипавшие слезы. – Дура ты!

– Саша, девчонки, вы что, в самом деле, перестаньте! – всполошилась Симочка.

– А твои нормы? – Александра повернулась к Симе. – Они что, сделали тебя счастливой? Все твое счастье на морде написано…

– Замолчи! – Надя шарахнула по столу ладонью. Щеки и губы ее побелели.

Симочка опустила лицо в ладони, ссутулилась и громко, отчаянно всхлипнула:

– Я… я…

– Что?! – почти одновременно воскликнули Надя и Саша.

– Я… я… – заикалась Сима. – Б-беременна…

Обе женщины замерли и уставились на Симочку, не сразу осознав смысл сказанного. Первой вышла из оцепенения Надя.

– Симочка, так это же здорово, – растерянно пролепетала она.

Сима не ответила, продолжая судорожно всхлипывать, замотала головой.

– От кого? – спросила тогда Александра.

Из гостиной послышались громкие возбужденные голоса, что-то упало со стола и разбилось. В кухню влетел, тяжело дыша, всклокоченный Вадим. Вслед ему послышался Ванькин крик: «Да я таких умельцев в гробу видал!»

– Ты кого, вообще, привела в дом? Это же хамло!

Александра подняла брови.

– Ты про Ваньку, что ли?

– Он же всех задрал! Орет, что все инженеры – говно, что мы даже инструкцию по эксплуатации написать толком не умеем, после таких, как мы, ему все переделывать приходится… Про танки стал лекцию читать.

– Это классовая пролетарская ненависть, – объяснила Александра.

– Вечно ты какую-то шваль в дом тянешь! – брезгливо поморщился Вадим. – Сейчас пойду вышвырну его к чертовой матери!

– Нет, это я его вышвырну! – сказала Надя, вставая. – Причем с удовольствием.

Через минуту она тащила по коридору упирающегося Ивана.

– Сам до дому дойдешь или такси вызвать?

– Сам! – Иван никак не мог попасть в рукава куртки. – Постойте, а в бутылочку играть? – вспомнил он, посмотрел на Александру и расплылся в мутной улыбке. Стоявший рядом Вадим по-хозяйски положил руку на плечо жены.

– В бутылочку играть не будем! – сказал он твердо.

– Это почему? – полез на рожон Иван.

Вадим распахнул дверь и подтолкнул его к выходу. Ванька сбросил его руку, обжег черным взглядом – несколько секунд они ненавистно смотрели друг на друга в упор, – потом процедил сквозь зубы «да пошел ты!» и ушел не попрощавшись.

– Какой позор! – сказала Надя.

– Иван, он и есть Иван, – подытожил Вадим, справляясь с волнением, и посмотрел на смеющуюся Сашу. – Ты уж, мамочка, будь добра, избавь нас на будущее от присутствия своего школьного товарища.

Когда вернулись в гостиную, Александра, оглядев оставшихся гостей, поинтересовалась:

– А где наш Паша?

– Паша спит в детской, – сказал кто-то.

– Надо его разбудить!

– Не надо, – попросила Надя.

– А я уже здесь! – раздался из коридора голос Паши.

Он вошел в комнату свежий со сна, частично протрезвевший, зябко потер руки, присел рядом с Надей. – Господа, предлагаю тост за любовь!

– За любовь уже пили, старик, – напомнил Герман, подбирая крошки бисквита с блюдечка. – Да и потом, нам пора.

– Я не помню, чтобы пили за любовь! – сказала Александра. Она пошарила глазами по столу и разочарованно протянула: – Кажется, все выпито.

– Э, нет, Сашуля, – сказал Паша. – Я не так прост, как ты думаешь. Он нырнул с головой под стол, покряхтел и извлек едва початую бутылку сольватированной водки. Победно водрузил ее на стол и легонько положил руку на Надино колено.

– Между прочим, твоя жена звонила, разыскивала, сказала, что заедет за тобой на машине, – сказал Вадим, предупредительно пощелкивая пальцами по бутылке.

– Да ты что! – упал духом Паша.

Надя сбросила его руку с колена.

– Надюша, это… я сейчас объясню.

– Молчи, мужчина, твое слово двадцать третьего февраля, – парировала Надя, нервно куснула пирожное «эклер» и отерла уголки губ большим и указательным пальцами.

В комнату вошла Симочка, умытая, с припухшими глазами, шмыгнула на свое место рядом с Левой. Он наклонился к жене:

– Что с тобой? – спросил, вглядываясь в ее лицо с неподдельным беспокойством. Это были его первые «человеческие» слова за долгое время, обращенные к жене.

– Ничего, – расцвела она в улыбке и несмело погладила Леву по рукаву рубашки.

Александра налила себе полную рюмку водки; Надя отследила исподлобья ее жест и отвернулась.

– За любовь! – провозгласила Саша. – Все пьют стоя!

Никто, кроме нее, не встал, но все выпили. Маргарита Сергеевна махнула рюмку до дна; лицо ее вдруг размягчилось, наполнилось улыбкой, и в нем проступило почти трогательное выражение, как у юной школьницы.