Татьяна Бутовская - Вернусь, когда ручьи побегут

Надежда сделала глоток паршивого кофе.

– Кто хоть это такой?

– Это режиссер Н., – сказала Симочка так, будто это все объясняло.

– И что он снял, этот Н.?

– Что-что… Да не помню я, – отмахнулась Сима. – Что-то такое про деревню, кажется. И не дыми на меня, пожалуйста…

Надя посмотрела в неспокойные Симины глаза.

– От тебя током бьет, подруга. Что-то случилось?

– Да ничего не случилось, – засуетилась Сима и стряхнула невидимые крошки с пальцев. – Ты посиди, я пойду руки вымою.

«Темнит, раз пошла руки мыть», – подумала Надя.

Когда Симочке во время разговора необходимо было срочно мыть руки, это означало, что в ней поселилась какая-то тайная забота, которую следовало скрыть от окружающих, и там, в туалетной комнате, ей, видимо, удавалось перепрятать эту заботу в какое-то более сокровенное место.

Снова возникла в проходе понурая женщина с подносом в руках, и Надя слегка тронула ее за рукав:

– Извините, будьте добры, уберите наш столик, пожалуйста.

Женщина, не подняв головы, сгрузила грязную посуду на поднос. Оттопыренный мизинец на ее левой руке был перемотан несвежим подмокшим бинтом.

– Вас никто не хотел обидеть, просто день сегодня такой, не самый удачный.

– Что? – не поняла женщина и недоуменно уставилась на Надю.

Надя смутилась. Женщина на мгновение замешкалась, потом сунула руку в карман фартука, извлекла оттуда чистую пепельницу и поставила ее на стол.

Вернулась приглаженная, закамуфлированная Симочка. Сделала глоток остывшего кофе. Сказала, улыбаясь:

– Ты знаешь, Валдис приезжает!

Ах, вот оно что! Наконец-то. Валдис! Прибалтийский белокурый бог с обворожительным акцентом и деликатными манерами, в которого когда-то – в студенческом далёко – обе были влюблены по уши.

Природного, щедро расточаемого обаяния и галантной внимательности было в Валдисе так много, что любая женщина, независимо от возраста и внешних данных, ощущала себя его фавориткой. Он мягко поощрял это чувство, но пользовался им очень осторожно, позволяя женщинам самостоятельно прокладывать дорогу к своему сердцу и наблюдая процесс со стороны. Юные Наденька и Симочка трудились в параллели, впервые пробиваясь к волнующей цели, называемой мужчиной, и скрывая свои старания не только друг от друга, но и от самих себя. Валдис был мил и обходителен с обеими, ни одной не оказывая видимого предпочтения. Они как бы дружили втроем, пока Надя не узнала случайно, что Валдис представлен Симочкиным родителям и вхож в ее почтенный дом почти на правах жениха. В женском единоборстве ребячливо-женственная Симочка одержала верх. В Наде затаилась горькая мысль о своей неконкурентоспособности. Год спустя обе были приглашены на свадьбу Валдиса с их общей подругой, сексапильной москвичкой из дипломатической семьи. Симочка поняла, как легко просыпается сквозь пальцы золотой песочек счастья, с таким трудом добытый в сумеречных недрах судьбы, – а пальчики слабые, ладошка узенькая, значит, сжимать надо изо всех сил, пусть ногти впиваются в мясо до крови, терпи, если не хочешь остаться с пустыми руками. И в следующий раз напуганная Симочка уже боролась за свое место в темном мужском сердце не на жизнь, а на смерть и довела-таки до венца однокурсника Леву.

Валдис переехал к жене в столицу, быстро сделал завидную карьеру, стал выезжать за границу, что сообщило его шарму (равно как и его гардеробу) еще большую изысканность. Все действующие лица продолжали поддерживать дружеские отношения: перезваниваться, поздравлять друг друга с праздниками и от случая к случаю видеться.

Валдис довольно часто наведывался в Питер. Во время одного из своих визитов пригласил Симочку поужинать в ресторанчике при гостинице, в которой обычно останавливался, и невинный дружеский ужин закончился неожиданно в номере Валдиса поздно ночью. Так произошло и в следующую их встречу; случайность мягко оформилась в закономерность. Симочка снова приобрела Валдиса, пусть и в качестве эпизодического любовника. И опять получилось, что тихой Симочке удалось зажать в кулачок то, чего она хотела как женщина. У нее был муж, дом, любовник. У Нади не было ни того, ни другого, ни третьего. Надя оставалась для всех другом. По крайней мере так казалось.

– Когда он приезжает? – спросила Надя, справившись с волнением.

– Не знаю точно… Кажется, на той неделе, – уклончиво ответила Сима.

– Надолго?

– Я не спрашивала.

«Опять темнит», – устало подумала Надя и прикурила еще одну сигарету.