Татьяна Бутовская - Вернусь, когда ручьи побегут

Гости встали из-за стола, разбрелись по квартире, сытые дети умчались в детскую играть в фанты, старшее поколение осталось на диване вести светскую беседу про концерт Ростроповича в филармонии. Саша с Надей удалились в кухню.

– Во мне все кипит! – сказала Надя, нервно выдергивая сигарету из пачки. – Сволочь какая!

– Это ты про Мурата?

– А про кого же! Достал-таки тебя, не мытьем, так катаньем, и знал же ведь, что у Тани день рождения, гости, родственники… Подставил тебя, только о себе любимом думает… Убила бы гада!

Александра с изумлением уставилась на подругу: пожалуй, она не видела ее в таком гневе.

– А ты тоже хороша, Сашка!

– Не поняла?

– У тебя же все на физиономии было написано, все твои эмоции, я аж сжалась вся…

Надя внезапно замолкла и устремила округлившийся взгляд за Сашино плечо. Саша обернулась. На пороге стоял Вадик.

– Не помешал? – спросил он, переводя взгляд с жены на Надю.

– Нет, что ты, – заполошилась Надя и загасила недокуренную сигарету в пепельнице. – Сашка, так когда горячее будем подавать?

…В гостиной шумно сдвигали мебель, освобождая пространство для танцев. Запустили старую добрую «АББУ». От души попрыгали под хиты 70-х. Александра, исчезнув на несколько минут, вдруг вплыла в гостиную со старым кружевным зонтиком в руках, на голове у нее была «бабушкина» соломенная шляпка с цветами. «Гера! – лукаво поманила она брата; водрузила на него клетчатую кепку с помпончиком, кинула на плечи шарф. – Станцуем, морячок?» Квартет запел «Money, money». Они начали танцевать. Александра изображала скромницу-гимназистку, а Герман – весьма артистично – брутального матроса с трубкой в зубах. Матрос приставал к гимназистке. Гимназистка кокетливо закатывала глаза к небу и жеманно оттопыривала мизинчики, пытаясь увернуться. Матрос наступал. Гимназистка, порхая и кружась, характерным движением потерла пальчики у него перед носом, намекая, что такие девочки не отдаются просто так; матрос плотоядно щелкнул зубами и подхватил гимназистку; они прижались друг к другу щеками и слились в экстазе аргентинского танго… Народ хохотал, даже Маргарита Сергеевна вытерла набежавшую слезу. Дуэт «барышня и хулиган» наградили аплодисментами. Когда магнитофон заиграл «Thank you for the music», Александра, отдышавшись, объявила «белый танец» и вытащила из кресла в углу смущенного Леонида Борисовича, у которого на коленях лежал раскрытый альбом с репродукциями Босха. Таня набрала воздуха в легкие и пригласила Сережу. «Я не умею», – признался он, заливаясь краской. «Я научу», – сказала Танечка. Симочка приглашающе потянула за руку мужа. Промолчавший весь вечер Лева отрицательно помотал головой.

– Левка, ты что, с женой не хочешь танцевать? – засмеялась Саша, продолжая танцевать со свекром.

– Да нет, почему же. – Лева улыбнулся и нехотя встал со стула.

Сима положила обе ладошки ему на плечи: Леве пришлось обнять жену.

Паша пригласил Надю.

– Это дамский танец, – напомнила Надя, отрываясь от беседы с Маргаритой Сергеевной и Брониславой Семеновной.

– Ну и что? – спросил он. – У нас свободная страна, равенство полов.

– Иди-иди потанцуй, Надя, – отечески поощрила Бронислава Семеновна.

Паша подхватил Надю, крепко обнял за талию. Медленно двигаясь под музыку, прижался вспотевшим лицом к ее щеке. Надя слегка отстранилась.

– Ты ведь живешь на пятом этаже? – спросил он, глядя на нее затуманенным взглядом.

Надя кивнула.

– Помнишь, в твой последний день рождения… «Моя любовь на пятом этаже, она, наверно, спит давно уже…» – чуть фальшиво пропел он.

– Так это был ты? – Она распахнула два огромных глаза.

Вспомнила, как в день ее рождения, довольно поздно, когда гости уже разошлись, раздался телефонный звонок. В трубке послышалась возня, затем щелчок, и зазвучала популярная песня группы «Секрет». Когда Надя прослушала мелодию до конца, раздались короткие гудки. Долго гадала, кто мог поздравить ее таким странным образом, но мысль о Паше почему-то не пришла в голову.

– Это был я, – сознался Паша.

– Спасибо, – Надя признательно улыбнулась.

– Почему ты за меня замуж не пошла?

– О, господи, Паша, опять? Столько лет прошло. – По лицу Нади промелькнула страдальческая гримаса. – Пусти, мне надо выйти.

Паша поплелся за ней по коридору.

– Пойдем в спальню, поговорим, – сказал он, прихватив ее за локоть.

– Ты что, спятил? – Надя вырвала руку.

– Да я ничего такого не имел в виду, просто… – Он склонился к ней и интимно прошептал на ухо: – Но тот единственный раз помню как сейчас.