Татьяна Бутовская - Вернусь, когда ручьи побегут

Часы показывали восемь пятнадцать. Муж Вадик стоит в этот момент в кухне перед раскрытым холодильником и, почесывая затылок, соображает, чем позавтракать. Сонная Танечка собирает портфель. Через полчаса они выйдут из дома, и Вадим проводит дочь до школы. Можно потихоньку трогаться без риска столкнуться с ними в подъезде. От метро Саша пошла пешком, проигнорировав услужливо подошедший трамвай. Идти было легко: дорожная сумка с вещами осталась в Москве, у Юры. Покинув вчера утром его квартиру, она так и не вернулась. После читки режиссерского сценария у шефа на дому, оправдавшего самые худшие ожидания, ноги сами понесли на Ленинградский вокзал. Уехала не попрощавшись. Московский вояж закончился. Уложилась в два дня.

Без пяти минут девять, уже подходя к дому, Александра замерла на полушаге, увидев выбежавших из подворотни мужа и дочь. Сашу не заметили – торопились. Разминулись в нескольких шагах. Она стояла посередине тротуара и смотрела в их спины. Впервые заметила, что Вадик стал сутулиться, а Танина шубка, перехваченная ремешком, коротковата и изрядно подвытерта. Обе фигуры, маленькая и большая, удалялись, союзно держась за руки, оставляя смутное впечатление заброшенности и неблагополучия.

Темная пещера квартиры встретила родным, теплым запахом дома. Кот Василий выбежал навстречу, мирно потерся о сапог. «Привет, Васенька, – сказала Саша, проведя рукой по мягкой шерстке, – ты меня сейчас лучше не трогай, я противная». Скинула пальто в прихожей, бросила его на спинку стула. Прошла в гостиную, присела на диван. Хотелось принять душ и смыть с себя все чужие, враждебные запахи, содрать мочалкой старую кожу, и пусть нарастет новая – чистая, розовая, невинная. Сил двигаться не было. Взгляд зацепился за лежащее на журнальном столике казенное письмо, адресованное Камиловой А. Е. Она взяла в руки конверт и ощутила неприятное покалывание в кончиках пальцев.

Письмо было из издательства. Почтенное государственное издательство сообщало, что, в связи с изменившейся политической, экономической и финансовой обстановкой в стране, оно не может выполнить возложенных на себя обязательств по изданию книги Камиловой Александры Евгеньевны, согласно договору от такого-то года такого-то месяца, заключенному между автором и издательством; в результате повышения цен на бумагу и полиграфические услуги издательство оказалось в критическом финансовом положении и публикация произведения в сложившихся условиях принесет убытки, выходящие за рамки бюджета организации. Поскольку договор был нарушен издателем, автору будет выплачен гонорар в размере трех тысяч рублей и возвращено право на публикацию рукописи в других издательствах. С уважением… Иными словами, плод долгих трудов – книга, уже бывшая в наборе, рассыпана. А до этого были три унизительных года на «листе ожидания» в издательстве. Письмо выпало из рук и соскользнуло на пол… Она подняла его, бросила на стол и почувствовала в душе спасительное равнодушие, почти покой. Откинула голову на подушку, прикрыла глаза и незаметно соскользнула в дрему.

Сон был из тех редких, памятных, которые по силе переживаний сильнее самой реальности. Александра сидела на земляном полу под дощатым грубым навесом. Была душная темная ночь. Горел костер. Вокруг суетились люди в полосатых халатах и накрученных на головах повязках, лиц не разглядеть. Место дикое, нечистое, караван-сарайного происхождения. Рядом сидел, поджав ноги по-турецки, Мурат. Он здесь был своим. Саша опустила голову и при свете огня увидела змею, подползающую к ее босой ноге. Змея молниеносным движением обхватила гибким телом щиколотку и медленно поползла вверх по голени. «Не шевелись», – сказал Мурат. Саша оцепенела. Пресмыкающееся не торопилось, терлось скользко о ногу, достигнув колена, приподняло маленькую головку, выстрелив в воздух раздвоенным языком, и взглянуло прямо в очи своей жертве. Гадина наслаждалась ароматом высекаемого ею страха. Сделав зигзаг, с длинной оттяжкой поползла выше по голому бедру. Саша почувствовала осторожное примеривающееся прикосновение змеиных зубов. Это длилось вечность. Ну давай, давай уже, ползучая, тюкни, впрысни яд в кровь и закончи пытку! Тварь медлила, определяясь в своих намерениях. Подтянула хвост, продвинулась еще на один виток, привстала и опять заглянула в глаза. «Она хочет в солнечное сплетение ужалить», – догадалась Саша. И с подползающим к животу невыносимым ужасом проснулась.