Татьяна Бутовская - Вернусь, когда ручьи побегут

– А монетка куда делась? – подумав, спросила Симочка.

– Исчезла, потерялась, наверное, – пожала плечами Саша, – какая разница?

Надя выпила свою рюмку одним махом и проникновенно посмотрела на Камилову.

Сказала она нечто совсем неожиданное:

– Ты всегда говорила про чувство любви, которое кончается только вместе с жизнью. Или даже длится дольше жизни. Ты в него верила, а мы – нет! Но мы так хотели поверить! Ты была в своей вере божественной сумасшедшей, а оказалось, что ты такая же, как все мы, простые смертные!

Лицо и шея Александры вспыхнули, будто ее окатили кипятком.

– Вот как?! – вскричала она, раздувая ноздри. – Ты же всегда мечтала, чтобы это кончилось! И крест бы с удовольствием поставила на могилке! А теперь, значит, я не оправдала ваших высоких ожиданий! Ах, простите великодушно, бедные обманутые овечки! Только я вот что скажу: на чужой вере в рай не въедешь, надо иметь свою собственную… Слышите, это моя, личная вера, и ничья больше! Она только мне принадлежит! Я ее родила сама, из себя! И сейчас она еще сильнее!

– Не злись, Сашка, чего ты заводишься, – сказала Симочка жалобно, – никто тебя не хочет обидеть. – Она вздохнула. – Просто всегда грустно, когда проходит любовь…

– А никакой любви не было!

Симочка, припуганная, покосилась на Александру.

– Что ж было-то?

– А было – «Дай мне!», «Хочу!», «Мало!», «Требую счастья». «Дай». «МНЕ!» Хапательный инстинкт. Хочу тебя со всеми твоими драгоценными потрохами… Но все же не совсем тебя… Ничего, это мы исправим, засучу рукава и начну тебя усовершенствовать, выкраивать под себя, ломать, гнуть, давить… Буду биться, не щадя своего живота, терять кровь – мое «ХОЧУ» сильнее смерти, сильнее меня. Какая божественная цель! Еще одно усилие – и все случится: слияние, соединение, полнота, гармония. Но, несмотря на все мои потуги, он оставался неизменным, тем, чем был всегда. И я ненавидела его за это и хотела еще сильнее, еще безнадежнее. Уста алкали, а душа не насыщалась…

– Просто ты не в того попала, – тихо сказала Надя. – К сожалению.

– Не я это решала. Так луч упал.

– Стрела этого… как его… Купидона, – вспомнила Симочка и тяжело вздохнула.

Александра потеребила мочку уха и сильно оттянула ее книзу – так что было больно смотреть.

– Бог создал человека не для того, чтобы кто-то кромсал его под себя. Через Мурата – через мужчину – я многое узнала и за это ему благодарна. Теперь мои жадные пальцы наконец разжались, я увидела его иначе, совсем не в том образе, который я ему навязывала, а в естестве. Как будто рослый ангел спустился с небес, сбросил натруженные крылья, сел на пенек, достал узелок и стал закусывать хлебом с луковицей – вполне по-человечески. Он жует и думает, как он устал, виски уже сединой подернулись, спина ноет, сердце разбито, двигаться никуда не хочется – вот так бы и сидел, – но надо идти, а куда путь держать – неизвестно, местность незнакомая, ветры враждебные; и жалко ему себя, и страшно. Но он встает, собирается с силами и идет – одинокий пустынный странник.

– А крылья? – заметила неточность Симочка. – У него же крылья!

– Не было никаких крыльев, – сказала Надя. – Их только Сашка видела, и больше никто.

– Если даже только я видела – значит, были. – Александра упрямо мотнула головой. – Значит, нужно было, чтобы кто-то их увидел.

– Погоди, – Симочка в волнении потеребила серебряный крестик на груди, – получается, ты его по-другому увидела, и он стал ненужен… Все зависело только от твоего… этого… восприятия, а сам по себе он ничего не значил?

Несколько секунд Камилова молчала.

– Скорее всего, так и было. – Она покусала нижнюю губу. – Я это недавно поняла. После того как отпустила от себя. И, отпустив, наконец, приняла – таким, какой есть: одиноким путником, собратом по жизни, с которым мы никогда не посадим чинару. И даже, кажется, полюбила, трудно поверить…

– За что полюбила? – вскинула брови Надя.

– За отвагу. За отвагу быть простым смертным: мучиться, искать себя, свой путь, вообще – искать жизнь, зная, что она когда-нибудь кончится. Мне сейчас вдруг пришло в голову, что любовь в пределе своем – неизбирательна, не имеет значения, кого любить, личность не имеет значения, и личные достоинства – ни при чем… Важно, чтобы любовь в тебе была, а объектом может быть кто угодно.

После молчаливой паузы Симочку вдруг осенило:

– А может, ты права? Про такую любовь Бог и говорил?

Александра смотрела вдаль, поверх голов, потом сказала, ни к кому конкретно не обращаясь: