Андрей Курков - Серые пчелы

Пять дней пролетели одинаковых, как вороны. Сергеич так бы об этих спокойных и однообразных днях и не думал, если б единственным шумом, время от времени округу наполнявшим, не оказалось воронье карканье.

– Может, весну накаркают, – размечтался Сергеич, прислушиваясь и тщетно выискивая в окружающем мире другие звуки.

Пару раз он видел, как с края шифера на крыше капли капали. Но капелью назвать увиденное он все ж не решился. Потому, что и солнце едва выглядывало, и ветер холодом сырым в лицо хлестал. Так что хоть и выходил Сергеич во двор, но надолго там не задерживался. Постоит, поозирается туда-сюда и назад.

А дома что? Или кровать, или стул да стол. Делать-то особенно нечего. Только думать да вспоминать. Прошедшее, хоть веселое, хоть грустное, ему вспоминать надоело. И тянуло его теперь, как каждого мужика в такое время года, к рюмке. Но характер у Сергеича сильный был, да и к рюмкам относился он своеобразно: мог с одной рюмочкой два часа сидеть и больше смотреть на нее, чем в руку брать.

«Тебе надо было в Париже родиться! – рассмеялась когда-то, обратив внимание на эту привычку, Виталина. – Там в кафе с одной рюмкой коньяка французы часами сидят!»

Это еще когда у них между собой все в порядке было. И откуда она про Париж знала? То ли по телевизору увидела, то ли вычитала где! Сама же за границу не ездила, если не считать Белоруссии, где духи и трикотаж дешевые.

«Странно, что Пашка так долго не заходит, – переключился вдруг в своих мыслях Сергеич с бывшей жены на врага-приятеля. – Не приболел ли?»

Слово «враг», которое он в своих мыслях иногда по отношению к Пашке применял, давно потеряло свой военный смысл. Ну какой же он враг? Конечно, никакой! С врагами разве беседуют? С врагами разве ссорятся? Водку разве с ними пьют? Помогают им окна стеклить? Но ведь детским врагом ему он был? И от этого никуда не деться! Память-то не сотрешь резинкой!

Задумался Сергеич, порылся мыслями в голове, слова перебирая. И ничего не нашел! Мало у него слов в голове про запас лежит! Видно, читать надо было в детстве больше, а не мяч по колхозному полю гонять! А теперь попробуй себя заставить! Да и что читать-то? Книги, что в серванте, он уже по два-три раза перечитывал, а перелистывал раз по пять, если не больше. Да и не для того, чтобы сюжеты и героев припомнить, а чтоб деньги, меж страниц спрятанные, пересчитать. Правда пересчет этот мало что давал. Сумма в зеленых долларах уже три года не менялась. Да и гривни, хоть их никто и не отменял, но смысл свой потеряли. Потому, что тратить их было негде. В Светлом никто у него денег не попросил за яйца и консервы. Люди там добрые. Видят, что твоя беда больше ихней, вот и помочь сразу готовы!

«Но что ж с Пашкой-то? – снова вернулся Сергеич мыслями к жителю недавно переименованной им улицы. – Пойти, может, проведать?»

Время к вечеру близилось. Дни хоть и становились длиннее, все равно заканчивались слишком рано, не давая пасечнику повода темень за окном вечером называть.

Оделся он, обулся. У калитки задержался, к табличке «ул. Шевченко» присматриваясь.

Когда у Пашкиной калитки остановился, увидел, что темно в его окнах! Свечи-то у него стеариновые, яркие. Иногда по две зажжет – и вся комната светится! А тут, значит, или спит, или бродит где-то.

Посмотрел Сергеич внимательно в один конец улицы, потом в другой: и там, и тут серая неподвижность!

Зашел во двор. Стукнул для порядка по двери. Грохот от удара смолк, и снова тишина наступила.

– Где ж это он? – пробурчал Сергеич и осмотрел снег вокруг порога.

Взглядом провел по тропинке, в снегу продавленной, что к калитке в сад вела. Видно было, что туда, к саду-огороду, хозяин чаще ходит, чем на улицу.

Прошелся и Сергеич по этой тропинке. Вывела она его на край огорода к полю, вниз к излому спускающемуся. Вывела и дальше пошла, а он остановился.

Ясно было пасечнику и раньше, что Пашка туда ходит, в Каруселино то за хлебом, то за водкой. Ходит, а его, Сергеича, с собой не зовет! И что оттуда к нему «Владлены» всякие шастают. Может, действительно шпионит он на них, разведчиком к ним записался?

Вернулся Сергеич к Пашкиному дому. Пенек к окну приставил, поднялся и внутрь заглянул. В серости комнаты достал взглядом до стены с часами и от увиденного дыхание затаил! Тяжелая гирька настенных часов почти на всю длину к полу вытянулась! «Вот сукин кот, – выругался он в мыслях, – так же можно и без времени точного остаться!»

Занервничал Сергеич. Спрыгнул с пенька, быстрым шагом на край огорода вышел. Всмотрелся в тропинку, вниз по полю спускающуюся и уже через метров двадцать-тридцать серостью темной скрытую.