Виктор Лензон: В городе Кагановиче

— Вот сейчас мы поедим, и сразу на кладбище.

— ??? Так вот сразу? Может, сначала всё-таки дадим концерт?

— На кладбище бывают похороны.

— Да, мы что-то слыхали про это…

— Нам нужен миньян, — включился ребе, — а сколько среди вас евреев?

— Я и он.

— А третий?

— Он на половину.

— По маме или по папе?

— Не по маме.

— Тогда пусть подождёт в общине.

Тут надо сказать, что миньян в иудаизме — это кворум из десяти взрослых мужчин, необходимый для совершения публичного богослужения и коллективной молитвы. А на кладбище читают «Кадиш», поминальную молитву. Ребе читает, а мужчины в паузах должны говорить «Омэйн».

Именно нас и не хватало до миньяна. И мы поехали, прямо со скрипкой, на кладбище. Мороз. Покойница в голубом гробике. Песок. Совковая лопата, Яма. Кадиш. «Омэйн» в паузах. И не подходивший к нам человек — сын покойной, принявший православие, а потому не желавший принимать участие в миньяне. Странные всё-таки люди эти евреи…

Кладбище в Дзержинске оказалось на редкость большим. Что, впрочем, не удивительно для крупнейшего центра химической промышленности. Удивительно другое: чуть ли не большую часть этого кладбища занимают могилы с магендовидом и нерусско-еврейскими именами. Откуда тут вообще евреи? До поры до времени в Растяпино (а именно так назывался этот населённый пункт до 1929 года) их не было вообще. Уже в советское время, в связи с планом индустриализации, сюда приехали инженеры, математики, управленцы, организаторы производства, учителя, врачи, журналисты, строители — с семьями, «чадами и домочадцами». Все с замечательными фамилиями — Клейман, Абрамовский, Рейзензон, Беркович, Цинкер, Гольденберг… Но самая известная в Дзержинске фамилия совсем другая… Её носители считаются потомками древних иудейских сакральных мудрецов — каганов (коэнов), имевших доступ в Храм. Это фамилия Каганович — по праву самая известная в городе. Так, Юлий Каганович, двоюродный брат «того самого», несколько десятилетий успешно руководил там крупнейшим заводом. Прямое отношение к созданию химического комплекса в Растяпино имел будущий зам наркома оборонной промышленности Михаил Каганович (старший, впоследствии застрелившийся брат Лазаря). Наконец, ключевой фигурой в понимании названия «Дзержинск» стал уроженец села Кабанье (хорошее, кстати, кошерное для рождения еврея место) Янкель Каганович (теперь уже младший брат Лазаря), с 1927 года руководитель коммунистов Растяпинского рабочего района. Этот район состоял из Нового Растяпина, посёлка при взрывзаводе им. Свердлова и окружающих деревень, вкусные названия которых представляют для гурманов особое удовольствие — Чёрное, Желнино, Бабино, Колодкино, Мысы, Старое Растяпино, Решетиха. На счастье почтенных жителей этих мест, в 1926 году скончался «Железный Феликс», и Янкель Каганович вперёд всех кинул идею переименовать все перечисленные географические пункты, объединив их в город Дзержинск. Так и стало. Не то, чтобы Дзержинский был большим химиком, но всё-таки… Да так даже и лучше: метро имени Кагановича, а сами Кагановичи имени Дзержинского. Справедливо, да и по-родственному как-то. Кстати, памятники Феликсу посымали почти везде, без Фелікса Эдмундавіча Дзяржынского осиротела московская Лубянка. А вот город Дзержинск оказался неподвержен семантическим изменениям. Вы спросите почему? Может, химия…

Да, так вот в этом самом Растяпино-Каганович-Дзержинске мы и играли ханукальный концерт. Могли, кстати, и не сыграть, поскольку председатель местной еврейской общины, пожилой уже человек, видный педагог, ученик К. У. Черненко и основатель еврейской школы им. Мусы Джалиля ещё до нашего приезда давил на ребе, чтоб тот не разрешал нам — упаси Б-г! — рассказывать еврейские анекдоты и вообще хотел, чтобы «этой еврейской музыки» было поменьше…

Нет, не правду сказал поэт А. С. Кушнер насчёт того, что «времена не выбирают, в них живут и умирают». На самом деле каждый выбирает то время, в котором ему комфортно. Долго присматривавшийся к нам зорким глазом друг мэра и куратор местных евреев навсегда выбрал «холодное лето пятьдесят третьего». Судьба его по-своему трагикомична. Всю жизнь, стремясь понравиться начальству, он клеймил сионизм, а теперь вот, по милости кренделей истории, должен был работать рука об руку с ортодоксальным раввином, присланным из Израиля! Но и здесь он сумел возглавить процесс…

Ну, а концерт, тем не менее, прошёл на очень высоком художественно-идеологическом уровне. После зажжения свечей и выступления предводителей многих дружественных евреям общин — татарской, таджикской, армянской и др. — нам всё-таки дали сыграть. Народ смеялся и плакал, муфтий хлопал, мэр танцевал. Глядя на мэра, размяк и возбудился даже председатель общины.