Аманда Проуз - Что я натворила?

Марк подошел к ней. Кэтрин почувствовала, что дрожит, но не от страха за свою жизнь и здоровье, а потому, что не хотела лишиться этой маленькой вещички, этой последней вещи, принадлежавшей когда-то ее бабушке и хранившей прикосновение ее давно умершей матери.

Марк провел по волосам жены, крутя между пальцами ее шелковистые пряди.

— Ты не выйдешь отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет приготовить им ужин. Ясно?

Кэтрин медлила с ответом, лихорадочно пытаясь придумать, как быть. Как спрятать Пегги?

Марк снова обратился к ней, на этот раз гораздо менее спокойным тоном, сквозь стиснутые челюсти.

— Я сказал, ты не выйдешь отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет приготовить им ужин. Ты меня поняла, Кэтрин?

Прикосновение его пальцев уже не было ласковым, теперь он вцепился в прядь у самых корней и вырвал у Кэтрин клок волос. От сильной боли женщина вздрогнула, но еле-еле смогла произнести:

— Да, Марк, я поняла.

— Что ты поняла? — переспросил Марк.

Кэтрин посмотрела ему в глаза.

— Я поняла, что не выйду отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет готовить им ужин. Я обещаю, что не выйду.

— Хорошо. А теперь покажи мне, что ты там прячешь.

— Пожалуйста, Марк, я…

— Никогда не говори «пожалуйста». Это звучит так пошло, как будто ты милостыню просишь. Ты унижаешь нас обоих. Должна же у тебя быть хоть какая-то гордость, хоть какое-то чувство собственного достоинства. А теперь дай мне то, что ты там прячешь, или я сломаю тебе руку и достану это оттуда.

Эти слова он произнес громко, так что они эхом разнеслись по комнате. Кэтрин знала — это не просто угроза. Она разжала ладонь и показала Пегги. Марк медленно протянул руку и схватил прищепку. Держа ее между большим и указательным пальцами, он ухмыльнулся:

— Так-так, похоже, одну я все-таки пропустил. Из этих прищепок получились превосходные дрова!

Марк встал перед женой, которая, дрожа, сидела на краешке кровати. Он зажал прищепку между пальцами и медленно стал ее ломать.

— Смотри, Кэтрин. Смотри.

Это был приказ. Кэтрин подняла глаза и смотрела. Все происходило совсем рядом с ней. Нижняя губа Кэтрин задрожала, и по лицу ее потекли слезы. Прищепка треснула, и трещинка стала расширяться.

Когда бедная Пегги распалась на осколки, в душе Кэтрин что-то щелкнуло и оборвалось. Сильно дрожа от ужаса, женщина вцепилась в карман своего фартука. И вдруг нащупала нечто твердое — в кармане лежал нож, оставшийся там со вчерашнего дня.

Повинуясь внезапному порыву, женщина схватила нож и что есть силы воткнула его Марку в живот. Почувствовав, как холодный металл разрезал пополам его селезенку и проткнул печень, мужчина заорал. Он упал на колени и свернулся комком точно в том месте, где каждый вечер его ждала Кэтрин.

Кэтрин услышала в своей голове слова капеллана в часовне: «Не соглашайся с тем человеком, не слушай его, не жалей его, не дай ему уйти и не защищай его! Убей того человека! Забей его камнями! Первым подбери камень и брось в него».

Внезапно женщина поняла. Вот он, ответ: ее путь к свободе, ее спасение. Прозрение было мгновенным. «Убей его…»

Кэтрин встала с кровати и спокойно подняла с пола две части прищепки.

— Думаю, ее можно починить, — сказала она.

Внимательно рассмотрев обломки Пегги, Кэтрин пришла к выводу, что их можно было склеить. Марк стал задыхаться, и, положив прищепку на туалетный столик, женщина повернулась к нему.

— Давай-ка положим тебя в кроватку, — проговорила Кэтрин с интонацией хорошо обученной медсестры — певучей, но совершенно холодной.

Заведя руки ему под мышки, она рванула вверх. Марк вскричал от боли.

— Т-ш-ш! Марк, ну зачем весь этот ненужный шум!

Женщина перетащила супруга на матрас. Простыня под ним смялась в гармошку. Его голова упала на подушку под странным углом. Кэтрин небрежно протянула руку и вытащила нож. Марк снова вскрикнул. Кэтрин вздохнула. Рана теперь открылась, и из нее хлестала кровь. Марк попытался прикрыть ее пальцами, но кровь сочилась сквозь них. Она текла по его ногам и животу, окрашивая все вокруг в алый цвет. В комнате запахло металлом.

— Боже, Марк, какой глубокий надрез. Как думаешь, на сколько баллов он потянет? — спросила Кэтрин.

Марк что-то бессвязно шептал.

— Не слышу, что ты там бормочешь, поэтому попытаюсь предположить. Я бы сказала, тысячи и тысячи баллов, — продолжила женщина.

Она наблюдала, как лицо ее супруга постепенно утрачивает живые краски и становится пепельно-серым.